Шрифт:
Закладка:
— Вот тут она и пишет, — сказала она, указывая на стол, где, точно развернутый веер, лежали листы с напечатанным на них текстом, пресс-папье из розового кварца, стакан с ручками и карандашами, фотография в рамке — слишком темная, чтобы разглядеть изображение, но Марго знала, что там запечатлена она с сестрами, качающимися на качелях в саду много лет назад.
Обычный кабинет, ничего особенного. Она только надеялась, что мистер Хадсон не будет слишком разочарован.
Он подошел к столу и взял один из листов с текстом.
— Последний роман? — спросил он, вглядываясь в напечатанные слова.
Марго кивнула, не в силах говорить. Она наедине с мистером Хадсоном. Вокруг темно и тихо. И он так близко. Именно это она себе и представляла по вечерам, когда засыпала. Слава богу, он не умеет читать мысли.
— Довольно пикантная штучка, а? — проговорил он, повернувшись к ней, и подмигнул.
Марго хотелось провалиться сквозь землю. Он положил листок обратно на стол.
— А тебе нравятся книги твоей мамы?
— Не знаю. Вроде они нормальные.
— Готов поспорить, ты многое из них почерпнула.
Марго покачала головой. Она еще никогда не чувствовала себя более смущенной, чем сейчас, при мысли о том, что мистер Хадсон читает про секс в книгах ее матери.
— Я прочитала только половину первой книги, — солгала она. — Просто это не мое.
Марго облизнула губы. Во рту пересохло. Когда она только представляла себе, что может остаться с ним наедине, такого ощущения не было. Сейчас перед ней стоял совсем другой мистер Хадсон, не тот воображаемый персонаж ее грез, простой и плоский, действия которого она всегда контролировала собственной фантазией, а живой, дышащий и совершенно непредсказуемый мужчина.
— Ты сегодня хорошо выступила, — сказал он.
Его рука буквально касалась ее — так близко он стоял.
— Спасибо.
— Особенно сцена на балконе. Знаю, что ты переживала за нее, но ты выдержала.
— Спасибо, — повторила Марго и сделала шаг назад. Стол впился в ее бедра.
Мистер Хадсон взял пресс-папье, покрутил в руках и спросил, глядя ей прямо в глаза:
— Тебе понравилось целоваться с Джейми?
Марго смущенно рассмеялась.
— Нет.
— А ты послушалась моего совета? Думала о ком-то другом?
Марго кивнула и замерла.
Он поставил пресс-папье на место.
— О ком ты думала, Марго?
Она не знала — это все потому, что вокруг темно, или из-за того, что она впервые наедине с ним, но голова ее кружилась. Сказать? Посчитает ли он тогда ее глупой?
— Я думала… — Нет, она не должна говорить этого, но жгучая обида на мать за то, что та не при шла на ее спектакль, точно сидр, с шипением выстрелила в голову, Марго совсем осмелела. Это острое ощущение его близости и страх перед тем, что может случиться, и что все происходит слишком быстро и выходит из-под ее контроля. Она боялась, что он сейчас поцелует ее. И боялась, что не поцелует. Она смотрела на листы матери с текстом и вспоминала ее героиню. И все, что она прочитала в той книге. Она должна стать похожей на Тору, стать смелее, безрассудней и взрослее. «Этого стыдиться не стоит. Это природа», — слова матери отзывались эхом в ее голове. И тогда Марго сказала: — Я думала о вас.
Она сказала это так тихо, даже не подозревая, что он услышит. Хорошо, что в темноте не видно, как она покраснела. Глядя вниз, чтобы не встретиться с ним глазами, она почувствовала, как он берет ее за руку.
— О, Марго, — он сжал ее пальцы.
Марго наконец подняла глаза и, увидев его улыбку, поняла, что нет, он не смеется над ней.
— Вот с губ моих весь грех теперь и снят, — снова, как тогда, он процитировал Шекспира.
И прежде чем она поняла, что происходит, он наклонился и поцеловал ее. Она полными удивлениями глазами смотрела на него. Она целуется с мистером Хадсоном? Неужели это происходит на самом деле — сбывается ее самая тайная фантазия, от которой трепетали бабочки в животе, когда она лежала в темноте собственной спальни, готовясь отойти ко сну.
Но все было совсем не так, как она себе это представляла. Его рот оказался жестче, чем у Джейми, кожа грубее, а поцелуй — слишком уверенным и даже грубым. Щетина царапала ее кожу, вкус его языка был неприятно-сладким. И вообще все это слишком возбуждало и… казалось совсем неправильным.
Марго отпрянула в сторону, пытаясь отдышаться и сфокусировать взгляд на его лице.
— Простите, — сконфуженно улыбнулась она, — я не должна была этого говорить.
— Не смущайся, — он обнял ее, она прижалась к его груди так крепко, что чувствовала, как бьется его сердце, а в щеку впиваются пуговицы рубашки.
— Может, нам вернуться к ребятам? — спросила она.
Мистер Хадсон не ответил. Вместо этого еще крепче обнял ее, так, что она почувствовала всю его силу и легкий запах пота.
— О, Марго, ты такой спелый персик.
Она хотела рассмеяться, но он поднял ее лицо за подбородок и снова поцеловал, вонзив ей в рот свой язык.
Поцелуй его, говорила Марго себе. Расслабься.
Не будь ребенком. Не волнуйся. Но как только его большие пальцы подобрались к ее груди и вдруг начали тереть соски, она резко дернулась и снова отпрянула.
— Мы не должны этого делать.
— Не закрывайся от меня. Ты прекрасна. Помнишь, что я говорил? Мы должны доверять друг Другу. Чтобы разрушить все преграды. Ты же мне доверяешь?
Она кивнула. Откуда-то с пристани, с берега доносился смех.
— Нам надо вернуться, — снова сказала Марго.
Он нахмурился, его глаза блестели в темноте.
— Но я думал, что нравлюсь тебе. Думал, ты хочешь меня поцеловать.
Она кивнула и попыталась улыбнуться.
— Я поцеловала.
Марго хотела добавить, что он и вправду нравится ей, но целовать его слишком неправильно слишком много неприятностей это может доставить им обоим, однако она не смогла. Он снова впился в нее своим ртом, с силой проталкивая язык ей между губами, затем взял ее руку и провел ею по своей ширинке, по вздыбленной твердой плоти, которую скрывали брюки.
— Видишь, как ты мне нравишься, Марго? Видишь, что ты делаешь со мной? — и тут он протолкнул свою ладонь ей между ног и стал тереть там так сильно, что она начала извиваться. — А тебе нравится это?
— Не надо, — протестовала она, пытаясь оттолкнуть его руку. — Я не хочу. — Где-то
