Шрифт:
Закладка:
У Джека свело живот: сперма. Она говорит о сперме.
– Как по мне, это просто отличное доказательство. – Тэрин убрала телефон в карман. – И у меня есть свидетель. Доктор Ханна Гринвальд. Она видела нас вместе в отеле, где жили участники конференции. За завтраком, помнишь? А еще я сохранила все сообщения, что ты мне посылал. Ты мог их удалить, но у меня-то они остались. У меня есть доказательства, Джек. Выше крыши доказательств.
Да, он посылал ей сообщения, но не мог вспомнить, что именно писал и можно ли их как-то ему инкриминировать. И да, он давно удалил всю их переписку, но это ничего не меняло: у Тэрин было достаточно свидетельств, чтобы лишить его работы, разрушить его семью, вообще всю его жизнь.
И, судя по выражению ее лица, она сделает это, даже не задумываясь.
– Это шантаж, – сказал Джек.
– Называй, как хочешь, я просто беру то, что мне причитается.
– Ладно-ладно. – Джек выдохнул и заговорил как можно спокойнее: – Допустим, я поставлю тебе высший балл и сделаю все, как ты хочешь. Что будет потом? Все на этом? Каждый будет жить своей жизнью?
– Я пока не решила.
Тут Джек не выдержал и «дал петуха»:
– Что не решила?
Коллективное внимание всех посетителей кофейни переключилось в их сторону. Хорошо еще среди них не было знакомых Джека.
– Не решила, что с тебя взять, чтобы возместить потери. – Тэрин встала и опять со скрипом отодвинула стул от стола. – Но когда решу, дам знать.
– Договорились, только держись подальше от моей жены.
– Что?
– Ты приходила к ней на работу. И приходила не для осмотра. Больше к ней не приближайся.
– Или что?
– Просто не приближайся к моей жене.
Тэрин надела черные очки и вышла из кофейни.
Джек смотрел ей в спину. Смотрел, как она выходит на улицу под холодный моросящий дождь.
Вот она, метафора из романа Филипа Рота. Людское клеймо. Комплекс моральных слабостей, которые превращают в грязь все, к чему прикасается человек.
И мы все обречены на расплату.
– Твоя девочка включена в программу! – Рэй Макгуайр стоял на пороге кабинета Джека и игриво так на него поглядывал. – Только что подписал письмо о зачислении. Завтра будет у всех в почте. Она с ума сойдет от счастья. Должность ассистента преподавателя еще не утверждена в бюджете на осень, а она уже там.
– Она ее заслужила, – сказал Джек.
Во всех смыслах.
– Совет выпускников сократил список соискателей до двух кандидатур, так что это твое рекомендательное письмо вывело ее к финишной прямой. Мы рассчитываем, что она оправдает наши надежды. Гордишься своей студенткой, а, Джек?
Джек не то что гордился, скорее чувствовал облегчение, ведь он выполнил свое обещание. Теперь на всем этом можно было поставить точку. После зачисления на должность ассистента преподавателя Тэрин не могла его как-то «засветить». Иначе она бы обнулила его рекомендательные письма и поставила под угрозу свое будущее в университете. Они были соучастниками во грехе, а теперь стали партнерами во лжи. Презирали они друг друга или нет – это один вопрос, но теперь они были скованы одной цепью. Тэрин не такая дура, чтобы этого не понимать.
Все – на этом конец.
Прошла целая неделя – и ни слова, ни одного сигнала от Тэрин. Можно вздохнуть свободно. Можно даже смеяться.
И тут в их дом пришел на ужин Чарли. Принес белье в стирку, потому что все эти домашние дела уже стали ему в тягость.
Джек нес корзину с грязным бельем Чарли в дом, а тот шел следом и помахивал бутылкой виски «Лагавулин» в одной руке, а в другой держал картонную упаковку натурального молока.
– По глотку для настоящих парней и глоток для будущей мамочки.
– О, пап, ты же знаешь, я с молоком не дружу, – сказала Мэгги.
– Теперь придется подружиться, милая. Пузик ждет свою порцию кальция.
Пузик – так теперь Чарли называл своего будущего внука, и это было куда лучше на слух, чем первый выбор Мэгги – Тэрин. Вне зависимости от того, кто у них родится, Мэгги постоянно возвращалась к этому имени – к имени, которое стало для Джека воплощением его ночных кошмаров.
– Если Пузик чего-то и хочет, так это чтобы его мамуля села и не нервничала, – сказал Джек. – У папули все под контролем.
На самом деле он был рад возможности оставить их вдвоем в гостиной, а сам отнес белье Чарли в подвал, загрузил стиральную машину и поднялся наверх, чтобы закончить с готовкой ужина.
В конце концов, сколько еще месяцев осталось у Мэгги с отцом? Они все остро чувствовали ход времени. Метастазы распространялись по телу Чарли, а у Мэгги рос живот. Это были гонки между раком и беременностью. Но Чарли всегда был настоящим бойцом, а теперь ему действительно было за что бороться – за возможность хоть раз увидеть своего первого внука.
В тот вечер Джек почти не сомневался, что его тесть выиграет эту гонку. Чарли загрузил в тарелку солидную порцию спагетти, налил себе еще виски и набросился на еду так, будто не ел сто лет. Джек с Мэгги обменялись улыбками – в этот момент все в их жизни шло правильно. Да, отец Мэгги, скорее всего, умирал, но новая жизнь уже была на подходе. Они были семьей, и Джек ни за что на свете больше не стал бы подвергать ее риску.
В подвале зажужжал сигнал сушилки.
– Пойду-ка я вниз, – Джек встал, – сложу белье, чтобы не осталось мятым.
– Из тебя вышла бы отличная жена, Джек, – поддел его Чарли.
– Можешь на него не рассчитывать, пап, – сказала Мэгги. – Он мой.
«Твой, и больше ничей, – мысленно ответил жене Джек, спускаясь в подвал. – И я больше ни на секунду об этом не забуду».
Он доставал белье из сушилки, а Мэгги наверху молола кофе и загружала посудомоечную машину. Еще совсем недавно он даже не обратил бы внимания на эти звуки, настолько они были привычными. Звуки дома, который он едва не потерял. Воистину мы не ценим того, что имеем. А теперь, просто складывая еще теплые простыни Чарли, он чувствовал умиротворение. Скоро он также будет стирать одежду малыша и простынки из детской кроватки, будет менять памперсы и греть бутылочки с молоком. Вот оно, счастье. И да, менять памперсы – это тоже счастье.
Джек поднял корзину со сложенным бельем в кухню, где Мэгги в это время разливала кофе по расставленным на подносе чашкам. Она не услышала, как Джек подошел к ней со спины, и вскрикнула, а потом рассмеялась, когда он обнял ее за плечи.
– Эй, ты меня напугал!
– Ты так приятно пахнешь.
– Сыром и кетчупом.
– Я люблю сыр с кетчупом.
Мэгги развернулась и посмотрела Джеку в глаза:
