Ричард восхищался своим дядей Артуром. Он с гордостью показывал Капиту экземпляр MD, журнала, который издавал Феликс Марти-Ибаньес, а Артур тайно владел им. Их пребывание в Колумбийском университете совпало с периодом, когда Артур начал щедро жертвовать университету. Когда в Колумбийском университете открылась первая большая выставка азиатского искусства Артура в библиотеке Лоу - та самая, которую устроил дизайнер витрин из Тиффани, - Ричард привел на нее своего соседа по комнате. "Для Ричарда это было большое событие", - говорит Капит. "Он был так взволнован, увидев эти прекрасные предметы". Вся семья, как поняла Капит, "неравнодушна к азиатскому искусству и азиатской красоте".

24 июля 1969 года космическая капсула "Аполлон-11" пронеслась сквозь земную атмосферу со скоростью двадцать пять тысяч миль в час, разбрасывая пылающие осколки защитного корпуса так, что стала похожа на гигантский огненный шар. Внутри находились астронавты Нил Армстронг, Базз Олдрин и Майкл Коллинз, которые только что вошли в историю, совершив прогулку по Луне. В небе над южной частью Тихого океана раскрылись три парашюта, и капсула плавно опустилась на дно, покачиваясь и покачиваясь на волнах, как пробка. Вскоре подошел вертолет, и несколько флотских лягушатников опустились в океан, чтобы стабилизировать капсулу с помощью надувного воротника. Водолазы надули плот, и, когда астронавты выбрались из капсулы, лягушатники вымыли их коричневым антисептическим раствором - на случай, если они случайно занесли на планету "лунные микробы". Астронавты забрались в плот и, один за другим, подверглись тому, что напоминало купание младенца с губкой, когда лягушатники мыли им руки и ноги. Это был комичный первый шаг в послеполетной процедуре НАСА, но очень важный. Раствор , которым лягушатники помазали каждого астронавта, назывался "Бетадин".

За три года до этого компания Purdue Frederick приобрела Physicians Products, компанию из Вирджинии, которая производила бетадин. Бетадин использовался в качестве хирургического скраба и нашел важное применение на поле боя во время войны во Вьетнаме. Но космическая программа стала большим переворотом и бесценной рекламой для компании. "Splashdown!" - гласила реклама Purdue Frederick, отмечая, что хотя NASA может использовать Betadine для борьбы с космическими микробами, он также доступен здесь, на Земле, в качестве "ополаскивателя для полости рта".

Ричарда Кэпита с самого начала поразила в его друге Ричарде Саклере одна черта - его преданность семейному бизнесу. Насколько Кэпит мог судить, главным продуктом Purdue Frederick было слабительное Senokot. Реклама "Сенокота" была повсеместной и вызывала раздражение: в ней говорилось о достоинствах "более мягкого стула", а на фотографиях были изображены гримасничающие мужчины в муках запора. Но Ричард ничуть не стеснялся: он гордился компанией и ее продукцией. И что бы вы ни говорили о Senokot, но люди покупали его, потому что он работал. Несколько раз Ричард брал Кэпита с собой в поездки в штаб-квартиру Purdue Frederick, которая переехала в большое здание в Йонкерсе. Кэпит также знал, что семья имеет какое-то отношение к валиуму, который был чрезвычайно успешным препаратом. Так случилось, что отец Кэпита работал фармацевтом, а затем стал школьным учителем, и его семья разделяла веру Саклеров в то, что такие чудо-препараты являются символом человеческого прогресса и взглядом в будущее.

Они, безусловно, представляли будущее Ричарда Саклера. Считалось само собой разумеющимся, что он поступит в медицинскую школу, а затем присоединится к семейному бизнесу. На самом деле в семье так убежденно говорили о том, что профессия медика - это азарт, благородство и финансовое вознаграждение, что после разговора с Раймондом Саклером Ричард Капит решил, что ему тоже стоит стать медиком. В итоге он подал документы в медицинскую школу и поступил в Нью-Йоркский университет; подруга Ричарда, Марджи, в итоге тоже стала врачом.

Но к тому моменту оба Ричарда уже не общались. После лета, проведенного за изучением оргазмов, они вернулись в школу на младший курс. Но Ричард Капит чувствовал себя все более неуютно в дружеских отношениях. Позже он так и не смог определить, что именно его тревожило. Возможно, это было связано с сексом и странным давлением, которое Ричард оказывал на него в этом отношении. А может быть, естественное напряжение в треугольной дружбе с Марджи было просто неустойчивым. Но он был уверен, что одна из составляющих - это постепенно растущий дискомфорт от своего постоянного статуса гостя Саклера и ноющее беспокойство, что он стал нахлебником. Однажды вечером Капит и Саклер ужинали в квартире. Они пили вино, и раковина была полна грязной посуды. Возник вопрос, кто будет мыть посуду, и вдруг Капит сорвался. Он не знал, почему именно расстроился. Посуда явно была лишь предлогом. Но он взорвался, накричав на Ричарда. Позднее он говорил, что у него "словно крышка сорвалась". Ричард уставился на него, ошеломленный, словно сошел с ума. "Он считал, что всегда относился ко мне очень хорошо, и так оно и было. По его собственным словам, так оно и было", - говорит Капит. "Так что для него это было неожиданно".

Вскоре после этого Капит нашел комнату в общежитии на территории кампуса и съехал. "Ричард выглядел очень обиженным", - вспоминает он. Слепота Саклера к эмоциям других могла привести к тому, что он не смог увидеть, что его благожелательные отношения с не самым благополучным лучшим другом были не такими простыми, как казалось. Ричарды перестали встречаться. В какой-то момент, когда прошло некоторое время, Капит позвонил в дом в Рослине, чтобы узнать, как дела у Ричарда. Его мать, Беверли, взяла трубку, но отказалась соединить с Ричардом. "Я думаю, вы достаточно его обидели", - сказала она.

Благодаря своему легкомысленному подходу к учебе Ричард Саклер не поступил в ведущие медицинские школы, такие как Гарвард или Нью-Йоркский университет, даже с связями, на развитие которых его семья тратила так много денег. Вместо этого он два года проучился в SUNY Buffalo и в итоге смог перевестись в NYU. В конечном итоге это не имело значения. Где бы он ни учился, и как бы хорошо или плохо он ни учился, сомнений в том, где Ричард Саклер окажется, практически не было.

"Мой дорогой племянник и коллега Ричард", - написал ему Феликс Марти-Ибаньес 7 июня 1971 года. "Всего несколько лет назад я имел счастье присутствовать на твоей бар-мицве, а сегодня мне выпала честь присутствовать на праздновании твоего выпуска врача. В первый раз ты