Значит, не смертельная отрава там подложена и налита, а что-то непонятное, типа нашего современного клофелина.

С такой стороны решил зайти барон, не хочет все же упустить благоприятную возможность разбогатеть на еще один замок и неплохие угодья. Не яда подсыпал, а чего-то менее опасного, что сможет меня вырубить из сознания.

Не так часто проезжают мимо замка доверчивые рыцари с такой малой охраной. В такие-то суровые времена вообще не проезжают никогда. Даже из замков не выбираются ни за какие коврижки.

Барон, может, и спустил бы мне отставленный решительно бокал и отодвинутое блюдо, не обратил бы на это внимания.

Однако, сидящий напротив сын не упустил возможность указать мне на явное оскорбление принимающей стороны моим отказом употреблять отраву и с нечленораздельным криком запустил мне изо всех сил в голову свой кубок.

— Брезгуешь пить это вино, так умойся же им! — что-то в этом роде он простонал-прокричал.

Так все и началось, так и завертелось.

Бокал отскочил от купола, вино, правда, разлилось на нем и немного засветило его наличие у меня.

Все замерли на мгновение и тут я щелчком пальца сбил наглого юнца со своего стула с высокой спинкой, отправил в полет прямо в стену. Буквально показал, как щелкаю пальцем и добавил маны в это действие.

Чего уж тянуть, когда у всех в груди так накипело повоевать? У меня в окружении весьма опасных людей тем более.

Снова на мгновение все замели, когда молодой дворянин вошел головой в расшитый фамильными цветами штандарт на стене и упал поломанной куклой на пол.

Была секунда у отца-барона остановить кровопролитие, пока еще один сын у него остался, однако, он замешкался в растерянности и кинулся к лежащему навзничь сыну с горестным воплем.

А вот второй молодец сынок совсем не растерялся, могучим ударом сбоку от меня разрубил отодвинутое блюдо перед моим лицом ровно пополам. И кубку тоже досталось, ему отрубили ножку.

Бил он, конечно, по моей голове и уже чувствовал свою большую удачу, однако, маленький по площади купол сбросил его меч на стол. Хорошо, что именно туда, а не разрубил стул за моей спиной. Вот бы я смешно завалился ногами кверху.

Второй щелчок пальцами, вот уже молодой барон вылетает в окно за своей спиной вместе с дорогими здесь разноцветными стеклами и где-то там рушится с яростным криком на мощеный камнями двор. Тут метров двенадцать лететь, да еще с моим ускорением — нет, остаться целым и невредимым парень точно не может.

Может помереть не спеша в муках, не мне же лечить его теперь.

Тут сразу крики снизу донеслись сильно гневные, и сам барон очнулся, жутким голосом прокричал команду в дверь.

Сразу же вломилось на наш уютный обед с десяток простых воинов в железе. Вломились и построились прямо напротив меня, закрывая отца-барона от моего взгляда.

Простых, да не совсем простых — у кого в руках арбалет, у кого — боевой лук, все готовы стрелять и безжалостно уничтожать зловредного колдуна.

Ну, и выстрелили как-то разом, по команде безутешного отца из-за своих спин. Прицелились и спустили тетивы.

Болты и стрелы отлетели от купола тоже разом, никак его не истощив, однако, лучники продолжают выпускать стрелы, арбалетчики крутят свои машинки, я же пока раздумываю, не выпить ли мне еще винца перед кровавой сечей.

Уже из другого бокала. Впрочем, ну его на хрен, такое угощение.

Через минуту стол передо мной завален стрелами и болтами, лучники опустошили свои колчаны, арбалетчики выпустили по три болта.

Когда я поднял руку вверх и скомандовал хриплым голосом:

— Все! Хватит! Кто еще — из того душа вон!

Один из самых тупых стрелков только зарядил свою машинку и поднял ее, целясь мне в лицо, поэтому я снова щелкнул пальцами.

Стрелок своим телом захватил еще кого-то сзади, они вдвоем вылетели на лестницу и полетели куда-то дальше.

Полетели с криками и в одном я, кажется, узнал голос барона.

— Слушай мою команду! Кто хочет жить, тот бросает оружие на пол! Остальные страшно умрут!

Глава 23

Однако, воины оказались сильно преданы барону душой и телом на самом деле.

Не те еще времена, чтобы предательство называть правильным предвидением развития ситуации.

В дружине все друг за друга горой, а по взгляду барона просто умрут не глядя, иначе тут не выжить.

Даже видя наглядно нулевой результат своей стрельбы не бросили это безнадежное занятие. Кто-то стреляет из арбалета, кто-то достал длинный кинжал и размахивая им бежит ко мне.

Таких я сбиваю ударами маны, правда, теперь больше на пол, уже не бью о стену. Стрелков ликвидирую маленькими файерболами размерами с теннисный шарик. Создаю на ладони и запускаю в последний полет в живот храбрым воинам, после чего они страшно кричат, пока внутри организма бушует пожар.

Валятся так же на деревянный пол и неистово дрыгают ногами, не в силах терпеть такую боль.

Да, со мной шутки плохи — это я всем наглядно показываю, поэтому активное сопротивление довольно быстро спадает. Правда, на ногах осталось всего по два лучника и два арбалетчика. Еще двое отдыхают на полу после моих ударов, а двое отходят со страшными криками, выпуская из себя продукты горения в виде вонючего дыма и криков боли.

Защитный купол все-таки показал потерю двадцати процентов своей защиты. Учитывая, что я получил в упор шесть колчанов стрел и по три-четыре болта от каждого арбалетчика — довольно неплохой результат.

Нужно будет заставить выживших воинов посчитать все, что обрушилось на меня и выяснить сколько метательных снарядов может пережить моя защита без поддержки Палантиров.

В принципе, один залп сотен степной конницы может исчерпать мою защиту на раз, лучше про такое дело помнить постоянно.

Проявленная мною жестокость просто жизненно необходима, воины боятся своего барона, его сыновей и своих начальников. А должны бояться больше меня, чем их всех, вместе взятых. Потому что поле битвы в донжоне осталось именно за мной, родные стены не помогли защитникам ни в чем.

Особенно при том, что верхушка замка уже обезглавлена.

Ну, я так надеюсь, впрочем, за такую хозяйку и ее дочерей могут еще продолжить сражаться как следует воины оставшиеся внизу и на стенах.

— Так, ты! — я указываю на крайнего лучника в строю, — Бегом вниз, узнать, что с бароном. Его сыном, который выпал из окна. И стрелой назад! Если не исполнишь — будешь гореть рядом с этими! — я указываю своим пальцем на двух несчастных, которые так и не сдались новому господину.

Или просто не успели понять, что власть поменялась.

Или вот-вот поменяется.

— Теперь ты, который следующий, посмотри, что с ним, — я указываю на тело первого сынка барона, вздумавшего бросать в меня кубки с вином.

Воин с арбалетом в руках кладет его на пол и наклоняется над телом, чтобы через десять секунд сказать:

— Мертв или вот-вот умрет!

— Так мертв или еще нет?

— Не могу сказать, Ваша Милость! Вроде не дышит, но, сердце еще бьется! — ага, уже милостью величает, это хорошо.

— Ладно, вставай обратно в строй. Так, голуби мои, есть тут такие, кто хочет прямо сейчас погибнуть за мертвого барона? Или едва живого тоже?

Молчание служит мне ответом, похоже, до военных дошло, что это барона сбил своим телом первый арбалетчик. Они улетели на лестницу, снесли перила, как я понял и с размаху сломали лестницу своими телами.

Сломали и провалились куда-то вниз. Раз нет криков и приказов, значит, барону сильно не до этого.

Иначе он себя точно проявил бы, не сдался бы ни за что после гибели своих наследников. Кричал бы и требовал моей смерти, а вот больше не кричит.

— Так, уже лучше, что не совсем дураки. Что сделали с моими воинами? Теперь ты отвечай! — тыкаю я пальцем в следующего воина по очереди.

— Забрали оружие, Ваша Милость!

— И что еще? Небось побили и связали? — не верю я воину, долговязому лучнику.

— Не без этого, Ваша Милость, — сокрушенным голосом отвечает он.

— Так, давай вниз! Чтобы развязали, отдали оружие и отправили ко мне! Иначе убью страшной смертью каждого пятого!

Второй воин убегает вниз, а вот первый пока