— Извините, командир… Так получилось. Нам показалось что тут засада, вот мы и решили сами проверить. К счастью, ошиблись.

От такого детского и наивного объяснения собственных подчинённых у Гюнтера изумлённо поднялись брови. Возникло ощущение что школьник оправдывается, когда его в туалете за курением поймал учитель. Он уже собирался жёстко отчитать всех троих, но внезапно понял всю суть странного манёвра… Да они же бесхитростно пытаются оградить его от опасности! Чёрт их возьми! И наверняка сговорились об этом ещё вчера, когда он помиловал и прикрыл гиганта-огнемётчика! Вот же засранцы!

После почти вероятного осознания истинной причины поступка троицы Шольке охватили одновременно два чувства. Злость — за то что они оберегают его как какого-то неопытного новобранца. И благодарность, теплом окатившая сердце. Что не говори но когда собственные солдаты рискуют жизнью ради того чтобы их командир избежал вероятной опасности… это очень приятно. Захотелось улыбнуться, показать им что понимает такую заботу… Но нельзя. Это лишь ещё больше укрепит их в правильности своих действий и кончится тем что они убедят его залезть в танк и сидеть оттуда не высовываясь. Само собой, такой вариант для него абсолютно невозможен, и Гюнтер снова угрожающе нахмурился.

— Значит, так! Слушать меня очень внимательно! — начал он, понизив голос и убедившись что другие солдаты находятся на достаточном расстоянии чтобы их не слышать. — То что вы сейчас сделали… это было в первый и в последний раз! Я вам запрещаю впредь нарушать порядок действий, который уже озвучил перед атакой или штурмом, или же самовольно перемещаться, не поставив меня в известность. Сами понимаете к чему это может привести в бою. И ещё… не надо лезть вперёд меня под пули без команды. Ясно⁈ — гаркнул он последнее слово, отчего все трое вздрогнули от неожиданности.

Дождавшись когда вся компания нестройно подтвердит услышанное, Гюнтер чуть смягчил голос и добавил:

— Ваша забота обо мне похвальна, но этим вы унижаете меня, неужели сами не понимаете? Я не ребёнок а вы не няньки. Мы все солдаты, и кого из нас найдёт пуля а кого минует решает судьба. Не стоит пытаться изменить её выбор, она всё равно сделает так как захочет. Поэтому предупреждаю вас… не только как командир, но и просто боевой товарищ… если такое повторится то всех отправлю в тыловую службу полка, станете готовить еду для парней или возиться с обмундированием. Хотите этого?

— Никак нет! — почти слаженно рявкнули два здоровяка и один подросток, от чего на них удивлённо оглянулись несколько эсэсовцев.

— Вот и хорошо… — удовлетворённо кивнул Шольке, слегка улыбнувшись. — Я тоже не хочу чтобы вы там очутились. Поэтому… Кру-у-гом! На свои места бего-о-ом… Марш!

Дождавшись когда вся троица разбежалась в стороны Гюнтер только головой покачал. Детский сад а не боевое подразделение! Вроде бы взрослые люди… ну, за исключением шалопая Эриха… а ведут себя как…

Отбросив посторонние мысли Шольке снова подозвал к себе свою боевую группу и, выйдя со склада, продолжил разведку порта, видя как на флангах то же самое делают его подчинённые. Парни, словно их потомки из «GSG 9» или «KSK», двигались медленно но верно, тщательно осматривая все постройки и проходы между штабелями ящиков, где могли теоретически прятаться враги. Но всё было по-прежнему на удивление тихо, лишь над головой, пользуясь снова начавшейся хорошей погодой, опять закувыркались в вышине самолёты, немецкие и английские.

Стоящие возле самой воды портовые краны уныло покачивали крюками с накинутыми на них стальными талями, словно скучая без работы. Один из них, видимо, поражённый случайной бомбой или снарядом, опрокинулся и лежал на асфальте, раздавив собой какой-то грузовик. Перепутанные тросы, изуродованные стальные конструкции, смятая кабина крановщика… Чуть поодаль обугленные останки «Спитфайра», разбросавшего обломки фюзеляжа, среди которых более-менее уцелел лишь закопчённый хвост. Прямо из воды, возле длинного пирса, торчали мачта и две трубы какого-то судна, скорее всего, потопленного рядом с берегом. Впереди, в дальнем конце порта, стояла целая группа больших пакгаузов, превосходя размерами тот склад который они только что проверили. И там, кажется, уже были люди…

Гюнтер мгновенно высоко поднял руку, останавливая тех кто его видел, а идущий в составе группы радист сразу забормотал в рацию, настроенную на волну бронемашин. В результате в течении десяти-пятнадцати секунд все пехотинцы-разведчики заняли оказавшиеся поблизости укрытия, готовясь немедленно открыть огонь. Техника тоже остановилась, тихо работая на холостом ходу. Шольке оставил пистолет-пулемёт висеть на шее а сам схватился за бинокль, пытаясь разглядеть подробности. И едва удержался чтобы не присвистнуть, поскольку там было чем полюбоваться…

На расстоянии около двух километров, среди штабелей грузов и других мешавших обзору препятствий сновали сотни, а может даже тысячи солдат! Оберштурмфюрер узнал английскую и французскую форму на бегающих взад и вперёд людях. Они то вбегали то выскакивали обратно наружу из огромных пакгаузов, непонятно чем занимаясь внутри. Большинство передвигались без оружия, их искажённые страхом и тревогой грязные лица были хорошо видны в окуляры бинокля. Почти у всех на шеях болтались яркие спасательные жилеты, видимо, надетые заранее. Среди них изредка попадались английские моряки в своих узнаваемых шапочках. Они явно пытались упорядочить всё это хаотичное столпотворение, но выходило не очень. И едва Гюнтер успел удивиться откуда здесь появились моряки как тут же всё понял.

В самом дальнем краю пирса стоял британский боевой корабль, кажется, эсминец. Шольке не был силён в классификации морских судов но на его взгляд это был именно он, потому что крейсер выглядел бы ещё больше. Да и не факт что тот смог бы пришвартоваться здесь, учитывая малые глубины и минную опасность. Мощные орудия в носовых башнях; несколько зениток, разбросанных по палубе и надстройкам, заполненным пехотными шинелями; бегающие по кораблю матросы и офицеры…

С берега на эсминец были перекинуты аж четыре трапа, по которым непрерывно бежали вверх пытающиеся спастись солдаты. То и дело в спешке кто-то из них срывался и падал обратно на пирс, но других это нисколько не смущало. Стоявшие возле трапов моряки отчаянно махали руками, подгоняя окружённых, хотя этого и не требовалось. Англичане с французами стремились убраться из порта не меньше чем сами матросы корабля и спешили изо всех сил. Ещё больше их скорость, видимо, подстёгивало то что эсминец уже был заполнен беглецами и оставшиеся резонно предполагали что все они на корабль не вместятся. К каждому трапу выстроилась большая очередь на сотни человек каждая, не считая нескольких десятков носилок