Шумно выдохнув, молодой человек вернулся к просмотру. Убитая горем мать с неясной целью поднимается на ноги, рыдает и пошатывается. Но тут вдруг падает навзничь и замирает. Совершенно очевидно, что инфестат остановил ее сердце импульсом некроэфира…

— А теперь самый главный момент, — воодушевленно воздел палец к потолку ученый, будто его совсем не трогали подобные кадры. — Ваша версия, Мэтью, как долго Эрнандес, упивался энергией смерти после второй жертвы?

— Пять минут? — наугад предположил подчиненный.

— Ха! Мимо! — развеселился мистер Грейси. — Тринадцать с половиной! Ну как вам?

— Мне сложно проводить оценку по таким критериям, — честно признался лаборант. — Если бы мы могли хоть как-то объективизировать измерение выбросов некроэфира…

— Но мы не можем, — твердо перебил его руководитель. — Нам остается только сравнивать. Гляди сюда, мой мальчик, я тут набросал небольшую таблицу…

Профессор ударился в дебри аналитики, которую собирал и дополнял с того самого момента, когда подопытный инфестат убил своего первого соотечественника. Он подробно объяснял каждый показатель и столбец диаграммы, тыкая колпачком шариковой ручки в монитор.

— … таким образом, невзирая на очевидный прогресс Эрнандеса в управлении своим даром, время, которое он затрачивает на поглощение некроэфира, остается практически неизменным. В самом начале он усваивает энергию от одной жертвы, в среднем, за четыре секунды. На двоих ему уже требуется семь целых и шесть десятых секунды… Для простоты восприятия, можно представить, что инфестат есть эластичный сосуд, к которому подведена воронка с неизменяемой пропускной способностью. И если принять это допущение за истину, то выходит, что одни только последние две жертвы для Эрнандеса были эквивалентны убийству около трех сотен человек…

— Но почему так происходит? — невольно заразился энтузиазмом научного руководителя Мэтью. — Как подопытный смог переплюнуть по эффективности все наши наработки?!

— А вот тут у меня есть версия! — подмигнул лаборанту мистер Грейси. — Дело в том, мой мальчик, что мы с тобой изначально отправились по ошибочному пути. Мы разработали состав смертельной инъекции, прерывающей жизнь реципиента самым мучительным способом. Но она приносит всего лишь боль физическую, которая в самой пиковой стадии доводит до исступления. А наш хитрый Эрнандес двинулся в несколько иную сторону, улавливаете?

— Вы хотите сказать, — озарила помощника внезапная догадка, — что страдания телесные значительно уступают эмоциональным мучениям в аспекте посмертного выброса некроэфира?!

— Это лишь мое предположение, — скромно потупил глаза профессор. — Но, в общем, все именно так. Ребенок, терзаемый перед смертью родной матерью, и сама мать, уверенная, что загубила свое дитя. Разве есть что-нибудь более душещипательное? Совершенно очевидно, что перед гибелью они оба испытали сильнейшее психологическое потрясение, с которым не сравнится ни одна физическая пытка.

— Хм… звучит вполне логично, — признал правоту собеседника Мэтью. — Если мы открыли… простите, сэр. Если вы открыли новую грань темного дара инфестатов, то нужно это засвидетельствовать.

— Не сомневайтесь, мы обязательно этим займемся, — безапелляционно заявил ученый. — Но сперва закончим наш эксперимент с «Гласом бытия». Вы же не забыли?

— Нет-нет, что вы! — поспешил заверить в обратном ассистент. — Полагаете, уже пора?

— Да, я думаю, наш подопечный набрал достаточно сил, чтобы победить смерть. Завтра мы приступим к заключительной фазе и убьем его мозг. А дальше нам останется только наблюдать…

— С нетерпением буду этого ждать!

* * *

Идеально ровные ряды безмолвных инквизиторов стояли под куполом огромного ярко освещенного ангара, бесстрастно наблюдая за рассаживающимися на трибунах гостями. Организаторы всеобщего смотра специально выбрали место, подальше от оживленных шоссе, глаз любопытных инсайдеров, неаккредитованных журналистов и иностранных агентов. Сегодня лучшие бойцы Федеральной службы по борьбе с неживой угрозой покажут слишком многое из своих возможностей, которых посторонним видеть и знать совершенно не полагается.

Закованные в новейшую нанокомпозитную броню солдаты и офицеры замерли, напоминая собой искусные изваяния в храме бога войны. В своих футуристических облачениях, они совсем не походили на живых людей. Скорее, на бездушные машины, с которыми невозможно договориться или подкупить. Весь их облик источал уверенность, решимость и твердость, каковые сложно ждать от смертного человека. Даже в их полной неподвижности отчетливо читалась грозная мощь и необузданная сила, сокрытые под бронированными щитками.

Конечно же приглашенные чиновники, дипломаты и представители из десятка разных стран не могли воспринимать это необычное построение как что-то обыденное, хотя и пытались. Однако маски напускной невозмутимости то и дело спадали с лиц, и то один, то другой высокопоставленный гость принимался таращиться на инквизиторов, открыв рот. Иные и вовсе в процессе жарких обсуждений с соседями забывались, и чуть ли не пальцами тыкали в сторону штурмовиков из ФСБН и их диковинных винтовок.

А чуть поодаль, примерно в двадцати метрах, находились построения иностранных охотников на нежить, появление которых превратило обычные показательные выступления в уникальное международное мероприятие. Ближе всего к российским коллегам стояли ликвидаторы из индийского ордена «Шикари Ветала», самоназвание которых на русский можно было перевести как «Охотники на злых духов». Главное их отличие от ГУБИ заключалось в том, что Шикари имели куда более выраженную религиозную направленность. Она воспитывала среди индийских бойцов неистовую фанатичную преданность и самоотверженность, отчего о них ходили самые разные слухи. Вплоть до того, что основной ударный кулак ордена состоит из мертвецов. Впрочем, справедливости ради, последний десяток лет такие же теории гуляли в народе практически обо всех выдающихся боевых подразделениях мира.

В этом плане китайские Зёндзао, построившиеся аккуратной коробочкой сразу после Шикари, имели значительно больше сходств с российской инквизицией. Они тоже представляли собой военизированное формирование со строгой служебной иерархией. Плюс, правительство КНР никогда не скрывало, что нанимает на службу инфестатов. Но на этом, пожалуй, общие черты и заканчивались. Все остальное, включая тактическую подготовку, принципы взаимодействия и обмундирование, отличалось от привычных для ФСБН так же сильно, как яйцо отличается от футбольного мяча.

Тем не менее, невзирая на присутствие иностранных борцов с нежитью, в центре всеобщего внимания все равно находились российские штурмовики. Представители почти четырех десятков стран прибыли посмотреть, что умеют эти закованные в ИК-Б воины. И вот уже совсем скоро, они смогут насладиться исключительно редким зрелищем…

Для объявления начала выступлений на высокую трибуну, больше походящую на сцену, вышел сам генерал-майор Крюков, возглавляющий Федеральную службу по борьбе с неживой угрозой. Все сотрудники ФСБН, мимо которых прошел руководитель, невольно втянули животы и до хруста расправили плечи. Даже те, кто его впервые сегодня видел. Просто потому, что слава о грозном нраве и требовательности их начальника бежала далеко впереди него…