службы от Северного Кавказа до Аляски. В каждом случае следовал вызов очередного заговорщика в Тайную Экспедицию, где ему предъявлялась доказательная база на совершённые преступления и на участие в заговоре, на злоупотребления служебным положением и по прочим шалостям, после чего предлагался совершенно свободный выбор: в Сибирь по приговору или в Сибирь же, но начальником. Ну и обязательно — брались показания о преступной деятельности сотоварищей по заговору. В общей сложности на службу в отдалённые гарнизоны из Москвы должно отправиться не менее шестисот офицеров и чиновников разных рангов.

Надо сказать, дворянская общественность восприняла разгром заговора князя Волконского и последующую высылку его сообщников с пониманием и даже удовольствием: открылись перспективы роста для тех, кто при прежнем порядке вещей не имел никаких шансов. Кстати сказать, в отставку со всех формально занимаемых постов вылетел и граф Шереметев, тоже вляпавшийся в заговор. Мдя… а ведь я так и не побывал в его Воздушном театре в Кусково, о котором рассказывала мне Луиза.

Я провёл всё это время с Луизой. Мы вместе бывали везде, где требовалось по протоколу: на приёмах, балах, шествиях, на самой коронации. Но везде мы были далеко не в первых рядах: есть в России люди более знатные, более заслуженные и с большим количеством регалий, чем у вашего покорного слуги. Луиза, как сестра императрицы могла бы оказаться в первых рядах, но пожелала быть рядом со мной, тем самым подтвердив слухи о нашей связи. Впрочем, на третий день торжеств мы с Луизой перевели свои отношения в официальный формат, а проще сказать, обручились, а вскоре и обвенчаемся. Луизе только осталось принять православие — это обязательное условие в нынешней России.

В назначенное время состоялась премьера оперы, и надо сказать, что она вызвала огромный интерес. Многие знатные гости коронационных торжеств заранее приезжали в Кремль, чтобы осмотреть сцену и зрительный зал под открытым небом. Декорации уже были установлены на специальные рельсы, чтобы их можно было легко передвигать в назначенное время, и наиболее важные посетители, за немалую сумму, просили показать им сценическую машинерию в действии, а сами сидя в партере или в назначенной им ложе наблюдали. После чего, разумеется, хвастались увиденным, перед другими почётными гостями.

Я очень волновался, не случится ли дождя в день премьеры, но слава богам, погода оставалась прекрасной, и две с половиной тысячи зрителей смогли без помех насладиться великой оперой. Как положено в таких случаях, зрители принялись вызывать автора, и я вышел на сцену об руку с Луизой. Почему нет? Девочка действительно помогала, старалась, сыпала предложениями, и многое из предложенного ею удалось использовать.

После спектакля состоялся банкет, на котором было не менее пятисот человек. Утомительное действо, особенно учитывая количество узкоспециализированных вопросов, да ещё с применением давно устаревших терминов. Слава богам, меня прикрыла Луиза. На правах полноценного соавтора она легко и непринуждённо отвечала на дурацкие вопросы профессиональных бездельников, а я только важно поддакивал ей.

Поговорил я с Павлом и Натальей только раз, во время раннего завтрака перед обручением. Мероприятие, конечно чисто семейное, по статус сестры императрицы не позволяет провести его скромно. И так на нашем обручении было всего-то семьдесят человек, что считается совсем уж камерным событием.

— Мы не обсудили весьма важную сторону наших отношений. — сказал Павел, когда мы вчетвером уединились в малой гостиной — Мы с Натальей Алексеевной хотели бы выяснить, чем бы ты, Юрий Сергеевич, хотел бы заниматься.

— Я склоняюсь к мнению Павла Петровича, что тебе, Юрий Сергеевич, следует дать возможность самому выбрать род деятельности, а может статься, ты пожелаешь испытать силы на нескольких поприщах. — озвучила свою позицию Наталья.

— Могу ли я узнать, что послужило причиной вашего решения, государи мои? — удивился я.

— Охотно отвечу. — широко улыбнулся Павел — Мы пришли ко мнению, что если тебе дать свободу выбора, то ты сам займёшься самым полезным для державы делом, и будешь работать с наибольшей отдачей. Скажи, чем ты хочешь заняться сейчас? Может быть, назначить тебя главнокомандующим артиллерии?

— Нет-нет! — испугался я — Для руководства войсками мало иметь склонность. Необходимы образование и опыт. Я, если угодно, технический специалист. Позвольте мне, государи мои, заниматься техникой.

— Какой именно техникой? — поднял бровь Павел.

— Для начала я построю самоходные повозки для перемещения тяжёлых грузов и пассажиров. Здесь в Москве уже строится первый работоспособный мотор, а к появлению на свет наследника престола, я обещаю представить на ваш суд действующие самоходные повозки.

— Зная твою любовь к артиллерии, подозреваю, что ты желаешь применить новинку для перевозки пушек и снарядов?

— Да, Павел Петрович, в артиллерии. Но это для начала. Самым главным направлением для себя и державы почитаю создание сельскохозяйственных машин для государственных латифундий[48].

— Юрий Сергеевич, сразу видно что ты не поэт. — тихонько засмеялась Наталья — Как можно столь откровенно печься о презренной пользе?

Я тоже рассмеялся: люблю тонкий юмор, да ещё в прекрасном исполнении Натальи Алексеевны! Человеку из моего будущего, особенно не имеющего филологического или исторического образования, не понять над чем мы смеёмся. Суть в том, что сейчас, в восемнадцатом веке, поэтам надлежит воспевать простые радости жизни на лоне природы, среди овечек и пастушек, любоваться селянками и пейзанами. Вот только что стишки эти совершенно искусственные: настоящие селяне и пейзанки это вечно голодные, плохо одетые и преждевременно постаревшие от непосильной работы люди. И бараны, которых пасёт тощая босоногая девчонка, не отличаются ни здоровьем, ни весом — по причине полной беспородности.

— Вы всё-таки решились дать свободу крепостным? — спросил я Павла Петровича.

— Да, мой друг. Сразу после коронации я объявлю о начале расследования действий помещиков и заводчиков, приведших к народному возмущению, которое вылилось в восстание Емельяна Пугачёва.

— Вы готовы простить Пугачёва? — поразился я.

— Нет, простить Пугачёва нельзя. Вина этого человека слишком велика, и главное его преступление — самозванство. Прости я его, завтра же на штурм Зимнего дворца пойдут толпы чудесно спасшихся Екатерин, и не знаю кого ещё.

— Резонно. А что же в крепостными?

— Как я уже сказал, будет назначено новое следствие, которое определит степень виновности каждой стороны. Повинные в зверствах будут наказаны. Особенно это коснётся дворян и заводчиков, грабивших и утеснявших крестьян и рабочих. Имущество этих людей будет конфисковано в пользу государства.

— Хорошая мера. — кивнул я — Но не забудьте смягчить её, увеличив оклады жалованья обер-офицеров армии, флота и полиции, а также мелких чиновников.

— Я помню. Указ о бесплатном обучении, питании и обмундировании во всех государственных образовательных учреждениях будет оглашен сразу после коронации. А в течение трёх-пяти лет будут изданы законы о вольности крестьян, и об очередном повышении жалованья офицеров и чиновников. Крестьяне будут освобождены от крепостной зависимости и получат все права подданных Российской империи. Однако мы ушли в сторону. Что ты надумал по поводу сельхозмашин?

— Довольно хорошую вещь, которая поможет стране пережить период упразднения крепостного права.

— Так-так-так! — сделала стойку Наталья, а Павел просто улыбнулся широко и непринуждённо.

— Двигатель, который мы сделали при участии Луизы, будет установлен на самодвижущуюся повозку, которая получила название трактор.

— От слова тракт[49]?

— Да. Такая повозка будет тащить телеги с грузом, каждая заменяя от трёх до пяти лошадей. На поле трактор будет тащить плуг с тремя лемехами, и передвигаться при этом как лошадь на рысях. Заводы по выделке тракторов следует построить в городах хлебородных областей: в Твери, Смоленске, Орле, Курске, Казани и так далее.

— Потребуется так много тракторов?

— Не так много, а ещё больше. Вы знаете, сколько лошадей недостаёт в крестьянских и помещичьих хозяйствах.

— Крестьяне и недостаточные помещики не смогут купить такие дорогие машины. К тому же эти машины чрезвычайно сложны.

— Дельное возражение. Мы с Луизой предлагаем основную массу техники собирать в государственные машинно-тракторные станции, где их будут обслуживать специально обученные механики. Крестьянские общины и уцелевшие помещики будут арендовать технику на машинно-тракторных станциях, и рассчитываться за их работу частью урожая. Общинники, рассчитавшись с МТС и государственными налогами, поделят оставшийся урожай в соответствии со степенью трудового вклада каждого. Работящий в таком случае получит хороший кусок, а лентяй — сколько наработал.

— Как же учитывать участие каждого?

— Это, Павел Петрович, уже внутреннее дело каждой крестьянской общины. Полагаю, что учёт будет в условных трудоднях, которые человек может заработать много если старается, и мизер — если