– Ну и ладушки. – Я поцеловал девушку в лоб. – Молодчинка!

– Тьфу, как покойницу! – Поморщилась та. – И вообще, сходил бы ты в душ, а? А я пока тебе завтрак разогрею.

– То есть займешься своими прямыми обязанностями? – уточнил я. – Теми, для которых тебя сюда и вызвали?

– Ну да, да, – зло засопела Мила. – Я у старших на подхвате, подай-принеси, и будет так до той поры, пока не докажу свою полезность ковену. Тебе легче стало?

– Если ты про самочувствие – нет, – признался я. – Здесь без таблетки, похоже, не обойтись. А вообще мне по фигу, как и что, ты, главное, не забывай о том, что за тобой теперь должок. Полотенце в ванной?

– Да, – буркнула совсем уж сникнувшая девица. – Найдешь, не слепой.

Все же контрастный душ – это страшная сила, из водных процедур лучше только хорошая парная и ледяной бассейн после нее. Разбитости в теле как не бывало, теперь я ощущал себя почти хорошо. Сейчас еще чайку крепкого хлебну, съем что-нибудь – и можно начинать вспоминать подробности случившегося накануне.

Впрочем, кое-какие детали субботнего вечера потихоньку всплывали на поверхность. Нет, спектакль я изначально помнил весьма отчетливо, как и то, что он мне совершенно не понравился. Я не рутинер, но все же Чехов должен оставаться Чеховым, не стоит додумывать за него некоторые подробности из сексуальной жизни героев пьесы и переносить действие из того времени в наше. Впрочем, народ кричал «браво» и хлопал, то ли по привычке, то ли в предвкушении фуршета, так что можно смело говорить, что генеральный прогон удался.

Сам фуршет я тоже помню, хотя финал его в памяти уже был изрядно смазан. Речь сказал, это точно, и, судя по отсутствию синяков на лице и сбитых костяшек на кулаках, ее восприняли нормально. Театрально-киношный люд обидчив крайне, особенно когда принимает на грудь, если что не по их нраву, так они сразу в драку лезут.

Потом я выпивал в компании каких-то красивых девчонок из числа тех, кого в программках называют «в массовых сценах участвовали артисты театра», Изольде это очень не нравилось, и она постоянно зудела над ухом, что нам пора идти. Мне, наоборот, происходящее пришлось по душе, я шутил, смеялся и опрокидывал рюмку за рюмкой. Какая-то из них и оказалась лишней, именно она погасила мое сознание.

Я, собственно, потому и не пью почти никогда. Наступает у меня в застолье такой момент, когда темные атавистические инстинкты побеждают разум, и ничем хорошим это, как правило, не заканчивается. В прошлый раз, например, я сломал себе жизнь.

Впрочем, может, и наоборот – смог ее обрести? Тут ведь как посмотреть.

Дверной звонок раздался тогда, когда я уже натянул на себя нижнее белье и вытирал голову.

– Интересно, кого это принесло? – поинтересовался я у своего отражения в зеркале. – Надеюсь, не какого-нибудь Изольдиного хахаля? Мне для полного счастья только этого не хватало!

Тот же вопрос, похоже, занимал и Милу, которая уставилась в глазок как раз в тот момент, когда я распахнул дверь и остановился на пороге ванной, находящейся аккурат напротив входа в квартиру. Странная планировка, кстати, никогда такой не видел.

– А она тут что делает? – удивленно пробормотала девушка и щелкнула ключом.

Ну, «она» автоматически означает приход дамы, выходит, мне опасаться точно нечего. По крайней мере пока за мной маячит тень Марфы.

А секундой позже в квартиру ворвалась Воронецкая, как всегда элегантная и, судя по бледному лицу, привычно обозленная на весь мир.

– Добрый день, – пискнула Мила, которую чуть не пришибло распахнувшейся дверью.

– Здорово. – Помахал и я рукой своей то ли бывшей, то ли все-таки еще действительной напарнице, по-прежнему вороша волосы полотенцем. – Ты чего такая замороченная?

– Жизнь достала потому что. – Стелла процокала каблучками по плитке пола, подходя ко мне. – Не дает покою. И окружающие меня люди то и дело радуют, не знаешь, чего от них ждать.

– Сама виновата, – резонно заметил я, поворачиваясь и бросая полотенце на край ванной. – Как ты к обществу, так и общество…

Договорить я не успел, поскольку ведьма, поджав губы, со всего маха отвесила мне пощечину.

– Ну, давай, общество. – Она развела руки в стороны, прикрыла глаза и вытянула голову вперед, как бы подставляя ее под удар. – Ответь мне тем же.

– Глупости не говори, – попросил я ее. – Делать мне больше нечего.

– А, так ты у нас добренький. – Воронецкая злобно засопела, снова распахивая глаза. – Ты у нас самаритянин. Ты… Стоп!

Она провела пальцем по свежим царапинам, оставленным на моем плече новой знакомой, резко развернулась, стремительно приблизилась к Миле и немедленно вцепилась ей в горло пальцами правой руки, причем настолько сильно, что у девчушки сразу дыхание перехватило.

– Кто велел? – жестко осведомилась Стелла у своей жертвы, вдобавок придавив ее к стене. – Кто? Изольда? Говори, тварь! Куда кровь дела? Куда спрятала?

– Кх-х-ха-а-а-а, – сипела ведьмочка, дергаясь всем телом. – Фха-а-а!

– Стелл, ты чего? – Мне стало не по себе, я осознал, что моя приятельница сейчас на самом деле эту бедолагу придушит. – Отпусти ее! Совсем сдурела?

– Заткнись, ущербный! – свирепо рыкнула Воронецкая. – Навязался на мою голову! Говори, мразь, куда кровь дела?

– Нех-х-хе-е-е. – Мотала головой Мила, глаза которой выкатились за пределы, отведенные им природой. – Не-е-е-е-ех-х-х-х-х-х!

Стелла испытующе посмотрела на девчушку, которая уже почти перестала дергаться, свесив голову на плечо, и наконец разжала пальцы, после чего ее жертва мешком осела на пол.

– Ну, если соврала, – негромко сказала она Миле, – пожалеешь, что сегодня не сдохла, уж поверь.

Бедная девчушка, которой за последний час неприятностей, скорее всего, досталось больше, чем за всю предыдущую жизнь, только что-то невнятно просипела.

Воронецкая тем временем цапнула ее руку, а после внимательно изучила пальцы, особенно ногти. Надо заметить, что она обращалась с коллегой по цеху как с манекеном, не особо интересуясь ее мнением по данному поводу.

– Правой она тебя? – уточнила у меня Стелла. – Да? Слушай, а с чего? Не смог по-хорошему уговорить? Хотел силком взять?

– Да пошла ты, – начал сердиться я. – Вот неделю тебя не видел – так знаешь, как мне спокойно жилось!

– Уж в курсе. – Стелла двинулась к ванной комнате, не отпуская при этом руку все же сомлевшей Милы. Смотрелось это довольно забавно, прямо как в кино. – Рассказали.

Мама. Ее работа. Вот теперь мне понятно, как Воронецкая пронюхала, где именно меня искать.

– Ладно бы кто другой, – доносился до меня голос Стеллы, который в какой-то момент начала заглушать льющаяся вода. – Но Изольда! Она же старая и толстая! Что дергаешься, дура? Это же не ты говорила, а я, ты это только слышала. Хотя да, Маковецкая тебя за одно это на куски порежет, она может. Ну, такая, значит, у тебя судьба.