<1974?>

Мы по глобусу ползаем

Там шумят чужие города

И чужая плещется вода.

А. Вертинский

Мы по глобусу ползаем —

Полная блажь.

Что нам Новый Свет?

Что нам Старый Свет?

Всё давно подсчитано

Ваш на баш.

И ставок больше нет.

А ставок больше нет как нет,

А ставок больше нет,

И нам не светит Новый Свет,

И нам не светит Старый Свет.

А сколько нам осталось лет?

А ставок больше нет.

Там шумят чужие города

И чужое плещется вино…

Всё равно мы едем в никуда,

Так не всё ль равно?

Ничего — это гурнышт[8], и здесь и там,

И пора идти покупать билет.

Я бы отдал всё… Только что я отдам,

Если ставок больше нет?

А ставок больше нет как нет,

А ставок больше нет,

И нам не светит Новый Свет,

И нам не светит Старый Свет.

А сколько нам осталось лет?

А ставок больше нет.

Тишина сомкнётся, как вода,

Только ветер постучит в окно.

Всё равно мы едем в никуда,

Так не всё ль равно?

Вот шарик запрыгал, вертлявый бес.

Угадать бы — какой он выберет цвет?

Только мы не играем на интерес,

Ибо ставок больше нет.

А ставок больше нет как нет,

А ставок больше нет,

И нам не светит Новый Свет,

И нам не светит Старый Свет.

А сколько нам осталось лет?

А ставок больше нет.

Понесут, как лошади, года.

Кто предскажет, что нам суждено?

Всё равно мы едем в никуда,

Так не всё ль равно?

<1974>

Заклинание добра и зла

Здесь в окне, по утрам, просыпается свет,

Здесь мне все, как слепому, на ощупь знакомо.

Уезжаю из дома!

Уезжаю из дома!

Уезжаю из дома, которого нет.

Это дом и не дом. Это дым без огня.

Это пыльный мираж или Фата-Моргана.

Здесь Добро в сапогах рукояткой нагана

В дверь стучало мою, надзирая меня.

А со мной кочевало беспечное Зло,

Отражало вторженья любые попытки,

И кофейник с кастрюлькой на газовой плитке

Не дурили и знали своё ремесло.

Всё смешалось — Добро, Равнодушие, Зло.

Пел сверчок деревенский в московской квартире.

Целый год благодати в безрадостном мире —

Кто из смертных не скажет, что мне повезло?!

И пою, что хочу, и кричу, что хочу,

И хожу в благодати, как нищий в обновке.

Пусть движенья мои в этом платье неловки —

Я себе его сам выбирал по плечу!

Но Добро, как известно, на то и Добро,

Чтоб уметь притвориться и добрым, и смелым,

И назначить, при случае, чёрное — белым,

И весёлую ртуть превращать в серебро.

Всё причастно Добру,

Всё подвластно Добру.

Только с этим Добрынею взятки не гладки.

И готов я бежать от него без оглядки

И забиться, зарыться в любую нору!..

Первым сдался кофейник:

Его разнесло,

Заливая конфорки и воздух поганя…

И Добро прокричало, гремя сапогами,

Что во всём виновато беспечное Зло!

Представитель Добра к нам пришёл поутру,

В милицейской (почудилось мне) плащ-палатке..

От такого попробуй — сбеги без оглядки,

От такого поди-ка заройся в нору!

И сказал Представитель, почтительно-строг,

Что дела выездные решают в ОВИРе,

Но что Зло не прописано в нашей квартире

И что сутки на сборы — достаточный срок!

Что ж, прощай, моё Зло!

Моё доброе Зло!

Ярым воском закапаны строчки в псалтыри.

Целый год благодати в безрадостном мире —

Кто из смертных не скажет, что мне повезло!

Что ж, прощай и — прости!

Набухает зерно.

Корабельщики ладят смолёные доски.

И страницы псалтыри — в слезах, а не в воске,

И прощальное в кружках гуляет вино!

Я растил эту ниву две тысячи лет —

Не пора ль поспешить к своему урожаю?!

Не грусти!

Я всего лишь навек уезжаю

От Добра и из дома —

Которого нет!

14 июня 1974

* * *

В этой странной стране Манекении

Есть свои недотёпы и гении,

Есть могучие, есть увечные,

Джентльмены есть и убийцы…

Только сердца нет человечьего,

Что однажды может разбиться.

<1974>

Бирюльки

Авангардный этюд

Исидор пришел на седер.

Принёс он мацу и сидр.