— А что потом? — Выглядываю одним глазом, на который тут же, совершенно по-хамски и нарушая личные границы, снова натягивают капюшон.

Это уже ни в какие ворота — личное пространство человека нужно уважать в первую очередь. Я же вишу на его руке со всем уважением, не так ли?

— А потом нас заберут. Ты останешься на судне, а я вернусь на станцию.

Звучит логично, а на деле — отвратительно. Если он надеется, что возьмет меня в заложники, то здорово ошибается. Но сейчас не время и не место спорить — разберусь по ходу. На Альбере без чужой помощи я все равно не справлюсь.

Поэтому не возражаю, а только серьезно спрашиваю:

— А мои документы? Если копы не станут официально шить на меня дело, то кто им помешает маякнуть Баронскому сыну, где меня искать?

— Вот и не свети их, — флегматично отзывается Джек. Поворачивается, чтобы посмотреть куда-то в сторону, и вместе с ним поворачиваюсь я. Всем телом, ага, потому что все еще приклеена к его руке. — Пиявка, отцепись уже. — Наконец сей факт доходит и до него.

Фыркаю и разжимаю пальцы. Пристраиваюсь к стене у Джека за спиной, чтобы он таким образом прикрывал меня своим телом от ненужных взглядов. И запахов, да.

— И что, просто так пропустят? Без документов и сканирования? — Все еще не могу сложить в своей голове единую картину происходящего.

— А ты видишь где-то рамку, турникет или хотя бы проверяющих? — откликается Джек через плечо.

В данный момент из-под капюшона я вижу только его сногсшибательную задницу.

— А? — спохватываюсь, что и впрямь засмотрелась и не расслышала последнюю фразу.

— Нет тут никого, — с явным раздражением в голосе повторяет Джек. Благо он повернулся, а то я не расслышала бы и во второй раз. — Каждый сам знает, на какой катер ему идти, а разрешение запрашивается с кораблей, которые тоже знают, кого привезли и увозят.

Погодите-ка, это что же получается?..

От возмущения опять забываю предосторожности и вскидываю голову.

— Это же можно отсюда вывезти кого угодно и что угодно!

Джек морщится.

— Еще поори об этом.

И я мудро затыкаюсь.

Все знают и не вмешиваются, местные власти получают доход и не препятствуют. Не поощряют в открытую, чтобы не вмешались сторонние силы, но и не пресекают. «А мы что? Мы не в курсе» — и все, взятки гладки.

— Я их закопаю, — обещаю на полном серьезе.

Нет силы страшнее, чем общественность. Огласка и праведный гнев толпы творят чудеса уже не одно столетие.

Джек хмыкает, одаривая меня сверху снисходительным взглядом.

— Что саму закопают, не боишься? — с любопытством вскидывает бровь.

И этот туда же.

Боюсь, конечно, я еще слишком молода и малоизвестна, чтобы умирать. Но осознание рисков еще не повод сидеть сложа руки.

Прищуриваюсь, вглядываясь в его лицо.

— А тебе что же, все равно? — спрашиваю с вызовом.

Ожидаю, что огрызнется, а заодно, может быть, с психа сболтнет что-нибудь полезное. Но нет, Джек смотрит в ответ совершенно серьезно.

— Мне — нет.

И… отворачивается!

Вижу, как вытягивает шею, что-то высматривая. Может, название нового судна на табло? Плевать, это мой шанс.

— А если не все равно, дай мне информацию, — шепчу ему в спину громким шепотом. — Мы замажем твое лицо на видео, наденем маску — да что угодно! Надо — голос изменим. — В приливе энтузиазма впиваюсь пальцами ему в плечо. — Если у меня будет человек, который видел все своими глазами и согласится свидетельствовать…

— Нет. — Джек даже не оборачивается, только раздраженно дергает плечом, чтобы сбросить мою руку.

— Да почему, блин? — От возмущения даже притопываю ногой.

Зря: это та, которую я травмировала при побеге из особняка Барона. Ногу прошивает, словно электрическими разрядами, от щиколотки до самого колена. Черт. Шиплю сквозь крепко сжатые зубы.

— Потому что ты играешь в своей песочнице, а я в своей, — огрызается Джек. — Не мешай.

Только теперь понимаю, что он уже не куда-то смотрит, а копается в своем коммуникаторе, просто остался ко мне спиной, из соображений безопасности — то ли моей, то ли своей нервной системы.

Глубоко вздыхаю и, скрестив руки на груди, опираюсь спиной о стену.

Ждать я не люблю, но при необходимости — умею.

Глава 36

На исходе второго часа, отстояв в полный рост и отсидев ноги на корточках у стены, перемещаемся в небольшое кафе, примыкающее к залу ожидания. Цены здесь «шепчут», поэтому, несмотря на толпу, собравшуюся у стыковочных узлов, мест за столиками предостаточно. Теперь понимаю, почему в зале так отвратительно пахло: опытные путешественники прихватили перекус с собой.

Получив предупреждение от робота-официанта о том, что без заказа занимать столики в кафе запрещено, выбираем место в самом дальнем углу за удерживающей потолок балкой. Других посетителей отсюда не видно, как и им нас, зато дополнительное информационное табло, вывешенное специально для посетителей, находится прямо по курсу, и можно следить за всплывающими на нем названиями судов.

«Артемида», «Феникс», «Робокот»… При последнем названии усмехаюсь и пытаюсь поймать взгляд Джека (заметил ли), но он, не глядя отодвинув стул ногой, чтобы сесть, продолжает копаться в своем комме; руку намеренно держит так, что, как ни изворачивайся, не подглядеть. Ладно.

Робот привозит заказанный кофе, расставляет на столе посуду.

— Как хотя бы называется судно, катер с которого мы ждем? — спрашиваю, сделав первый глоток. И тут же морщусь: обман и развод для лохов. Кофе стоит втрое дороже, чем в «Раю» у Дейзи, а на вкус напоминает кошачью мочу. Я не пробовала, но мое воображение представляет ее именно такой. — Фу! — Отставляю от себя чашку.

Джек же невозмутимо тянется к своей, отпивает и ставит рядом. Выражение лица — увлеченное. Взгляд, направленный на экран комма, — внимательный.

— Ты меня слышишь? — Подаюсь вперед, поставив руки на стол и наваливаясь на них грудью.

— Угу, — буркает, не прекращая своего занятия, и делает новый глоток.

Ха, я же говорила, что он любит кошечек.

— «Робокот» случайно не твой? — интересуюсь язвительно, намеренно выделив интонацией вторую часть слова.

Ясное дело, что это не то судно, которое мы ждем, иначе Джек