Шрифт:
Закладка:
– Милый тофарищ мой, Зауйбек Кочесокоф, – неожиданно подал слабый голосок не до конца пришибленный шайтан. – Ты будешь пирофать на мой сфадьбе? Я фот сделал предложение руки и сердца этой дифной красафице. Фы с другом Фасей остаетесь моими кунаками?
– Так ты же вроде уже женат? Ну помнишь, на той девице из Мертвого аула, – не задумываясь ляпнул первокурсник и тут же пожалел, что вообще открыл рот.
Ведьма Кушкафтар резко встала, уперла руки в бока, и началось…
…Перед тремя нашими героями стоял огромный серый волк. Барлога сразу подумал, что зверь очень похож на легендарного Фенрира из скандинавских мифов. Только тот был черным, как смоль. А Белый волк в тех же сказаниях вообще обозначал прозвище известного граничара, владельца замка Кость, запирающего всяким северным тварям выход из Граней в мир людей.
Но этот был серым и говорил на совершенно нормальном человеческом языке:
– Гамарджоба, генацвале!
– Поди, от, грузин, – понимающе кивнул старый казак, и тот же волк, без малейших проблем перешел на чистый русский. Правда, немного старомодный.
– Иже еси, имя мое, инда и прозвище, Мамбери! Под тем и живу, и пропитаюся, и славу имею, от долу к гору![9]
Дед с внучкой молча поклонились в ответ, но Барлога никак не мог удержаться от провокационных вопросов:
– Прошу прощенья, дорогой Мамбери! Вы, конечно, волк авторитетный, но не могли бы разъяснить два момента. Во-первых, мы ищем наших друзей – молодого парня с девушкой и мальчика лет десяти-одиннадцати. А во-вторых, и это гораздо более интересно, у вас тут реально легализованы наркотики? Я просто тащусь…
– Что еси сие «наркотики»?
– Ну, типа, дурь по-вашему. У нас в России оно строжайше запрещено, можно влететь на серьезный срок, как за производство или хранение, а уж тем более за столь неприкрытое распространение. Как вы это устроили тут…
– Я? – обомлел мигом поседевший серый волк.
– По-братски, не могли бы отсыпать вашей травы? – от души попросил наивный Вася. – Мне самому не надо, но есть пара профессоров, от которых зависит стипендия и учеба, так вот если бы к ним подкатить с…
Мамбери в какие-то доли секунды вырос еще на метр в холке. Шерсть вздыбилась, мышцы напряглись, круглые глаза из черных стали красными, в них заиграла опасная жажда крови.
– Как! Ты! Человечишко! Посмел! Мне! Такое-е…
– Миль пардон, эксюзми, пше прошу, звиняйте, панове, был неправ, я дурак, мама подтвердит, она меня рожала, – попробовал было выкрутиться второкурсник из Калуги, но его уже никто не слушал.
Огромный волк наклонил голову, пустил горячий пар из ноздрей и оскалил страшные зубы. В тот же момент юная казачка, передав деду шашку, ловко цапнула зверя за ухо и одним танцевальным движением взметнулась ему на загривок. Древнее божество не сразу поняло, что, собственно, сейчас происходит?
– Ништо, – спокойно подтвердил старый казак. – Танюшка, так от с десяти годочков кабардинских жеребцов-неуков объезжала. Опыт есть. Небось и тут не свалится…
Рев взбешенного волка разорвал тишину леса, как легендарный Тузик все ту же многострадальную грелку. Если по следу нашей братии таки шли песьеголовцы (а они шли!), то вся стая резко споткнулась и развернулась обратно. Стоять на пути у волка Мамбери не захотел бы никто, самоубийц не было!
Просто наши казаки этого не знали…
…Ну и то, что в данный момент происходило на другом конце волшебного леса, так же мало подчинялось правилам логики. Попробуем, на правах автора, так сказать, практически беспристрастно рассмотреть ситуацию со стороны. Смотрим…
Заур Кочесоков прижат левой рукой красавицы-ведьмы за горло к сосне. Маленький шайтан Ахметка удерживается ее же правой рукой за шею, загривком к стволу есенинской березки. Мальчик сидит в позе лотоса (хрен знает, откуда она ему известна?) и постигает глубокий, тибетский дзен во время всего этого быстрорастущего безумия.
Кушкафтар трагически орет, в позе актрисы из Таганки, как она верила этому гаду, который почему-то скрыл от нее наличие законной жены. Ахметка, в свою очередь, пытается шепотом донести вполне себе разумную информацию, что его жена умерла в прошлом веке, и что бы там ни говорили в Мертвом ауле, но по факту он давным-давно вдовец!
Молодой человек из будущего без малейших сомнений подтверждает, что да, он был кунаком со стороны жениха на недавней свадьбе! И так же да, шайтан не врет, невеста была полуразложившимся скелетом, в фате и золотых побрякушках.
Горячая чеченка кричала, что они оба лжецы, обманывающие невинную девушку. Заур сомневался в том, что столь уж невинную, если он лично видел и слышал из кустов та-ко-е-е…
Маленький шайтан клялся всем, что для него было свято (то есть, по факту, ничем…), что он верен только ей, что прошлая свадьба была вынужденной, его заставили, а женитьба на скелете ничего не значит, потому что брачной ночи даже и не было!
А почему не было? Да потому, что чем можно заняться в постели, лежа на жестком скелете и целуя его в прогнившие десны, да? Только самоудовлетворением! Но и для этого необходимо быть повернутым на всю башку опупевшим некрофилом, а такие у нас на Кавказе встречаются редко. До сих пор! То есть, по совести, брат, практически никогда не встречаются…
Страсти улеглись не скоро.
Ведьма Кушкафтар показала себя горячей, бескомпромиссной чеченкой, сторонницей традиционных ценностей, последовательницей идей Кадырова. И не худших, кстати!
Поэтому, с одной стороны, она устроила крутейший разнос коварному двоеженцу, а с другой – признала его право не отступаться от первой жены, даже если она сто лет как мертва. Ибо мужчина, который держит слово чести даже перед гниющим трупом невесты, достоит уважения на всем Кавказе. Ув-вах!
Дальнейшие события должны были бы идти на экране под знаком «восемнадцать плюс», но поскольку в горах еще не было современных нам ограничений, Ахметка и Кушкафтар просто удалились в ближайшие кусты, оглашая все окрестности стонами любви и страсти. Тут уж простите, это не авторские фантазии, я работал с тем, что дали…
– Она же сейчас упадет!
– Кто, внучка моя? Я тя умоляю, офицерик…
– Вы не понимаете, это же зверь! Дикое, древнее божество, у которого нет ограничений, – стонал Василий, закрывая глаза, чтобы не видеть галопирующего вокруг ужаса. – С ним никто не может справиться! Он же… она же…
– Я те говорил, что Танька от усидит? – дед Ерошка спокойно оглаживал все косички на бороде, которые, казалось, плодились в
