– Думаю о тебе у него еще не сложилось точного мнения. Первое впечатление часто бывает ошибочным.

– И мне он тоже не понравился, если честно, – продолжал полет своих мыслей Андрей. Он толкнул дверь и вошел в следующее помещение, темное и без окон. – Скользкий такой. Деньги и покомандовать – это всё, что его интересует. А так… по сути ничего из себя не представляет… обычный хер.

Эта последняя реплика в адрес ее отца уже граничила с оскорблением. Диана покраснела, но в полумраке помещения, куда они вошли, краска не ее лице была не заметна. И она была рада этому. Ссориться с ним никак не входило в ее планы, ведь всё, что говорит он и думает, завтра не будет иметь ни для кого из них уже никакого значения. Она промолчала, и Андрей принял ее молчание как согласие с собой, ну или, по крайней мере, позволение продолжать.

– Надо быть проще в этой жизни, понимаешь? Вот смотри, у меня нет денег, ну, по крайней мере не столько этих денег, сколько у твоего батьки. И что? Хуже я его?

– Нет, ты не хуже, но… – тут она замялась на секунду.

– Но и что?

– Но и не лучше.

– Ну это как сказать! – в полумраке Андрей ударился головой о лестницу и громко выматерился, в этот раз уже в совершенно непростительных в женской компании выражениях. – Понимаешь, – он потер ушибленное место на лбу, – я много всяких чувачков видел в жизни – и бедных и богатых. Так вот, скажу тебе честно – мудачья, такого редкостного мудачья, с большой буквы «М», понимаешь, среди богатых гораздо больше, чем среди бедных, – он начал подниматься по лестнице вверх и старые ступени жалобно скрипели под каждым его шагом. – Когда у тебя нет ни хера, тебе ни хера и не надо. Других людей меньше напрягаешь, ведешь себя поскромнее, никого строить не пытаешься, но если ты при деньгах, то ты, твою мать, прямо король, император всея Руси прям, который смотрит как на говно на всех тех, кто вокруг. Ты царь, мать его, прямо!..

– Может сменим тему?

– Зачем? – он вступил на пол чердака и доски под ним заскрипели уже новым звуком. – Или не согласна? – он остановился и подал руку Диане. – Тоже думаешь, что если денег нет, то дерьмо, а не человек?

– Сегодня я устала с дороги. Не хочу ни о чем думать. Давай об этом поговорим завтра… пожалуйста…

– Не хочешь говорить, значит не согласна. Понятно. А ты ведь тоже деньжата любишь, – он сделал несколько шагов в сторону маленького окна, но вдруг остановился и резко повернулся. Диана видела, как в полумраке его фигура снова приблизилась к ней, – вот только скажи мне, во мне-то ты что нашла? Почему ты стала со мной мутить, а не с этими мажористыми пидорками из этой гей-компашки богатеньких сынков твоего папаши? – он приблизился еще ближе, их лица уже почти соприкасались. Она невольно сделала шаг назад, сначала один, потом второй, потом еще один или два, но вскоре спина ее уперлась в противоположную стену. Андрей следовал за каждым ее шагом. – Денег у меня нет, джипов крутых и «поместий» тоже, родственничками богатыми бог меня тоже, вроде как, не наделил. Так скажи мне, – теперь он был настолько близко, что дышал ей прямо в нос и запах пива, смешанные с несвежим дыханием вызывал спазмы и рвотные позывы у нее в животе, – чем такая блевотинная масса вроде меня могла привлечь внимание такой пахнущей как ароматный цветок, – при этих словах он подался вперед и понюхал ее волосы, – девочки вроде тебя?!

– Ты… симпатичный! – выдавила она из себя. Она хотела сказать это нежно, или по крайней мере спокойно, но голос ее прозвучал напряженно, как будто кто-то сильно дернул натянутую гитарную струну.

– Да ты чё? Реально тебе нравлюсь, что ли? – его губы и потом язык коснулись ее шеи, он сделал глубокий вдох, втягивая своими большими ноздрями аромат ее кожи. – Но у нас ничего не было всё это время. Ты меня даже не поцеловала ни разу. Нормально! В губы я имею ввиду! – она почувствовала его влажный поцелуй на своей шее, потом еще один, ближе к щеке и вдруг рука его, шершавая и холодная как лед, коснулась нижней части ее живота и медленно поползла вниз, к ремню на ее джинсах. Она повернулась к нему боком, но его пальцы, холодные и скользкие, как щупальца спрута, продолжали упорно лезть вниз, к этой заманчивой и таинственной глубинной пещере. Его дыхание изменилось – оно не участилось, а стало более выраженным и глубоким, отчего смрад изо рта стал явней и сильнее. Диане становилось дурно. Первые несколько секунд она хотела вырваться из его объятий, хотела ударить его, хотела заорать во всё горло так, чтобы слышали все. Она хотела, чтобы здесь был папа, дядя Миша, Вася, Димон, чтобы они все вчетвером схватили его и оттащили от нее. Чтобы это все закончилось прямо сейчас. Чтобы не было больше этих запахов, чтобы губы его не касались больше ее шеи, чтобы слюна его не пачкала ее чистой кожи, чтобы пальцы его, скользкие и грязные, никогда больше не касались ее упругого живота.

– Нет! – она отпихнула его с силой. – Не сейчас, прошу!

– А когда? – прошипел он ей в самое ухо, и тут она почувствовала, как какой-то новый предмет начал давить ей в ногу.

– Потом…

– Потом когда?

– Завтра… давай завтра!.. Хорошо?!

– Завтра у нас будут другие дела, завтра у нас будет… охота! – он снова полез к ней, в этот раз она почувствовала его губы на своем подбородке. Она готова была заорать, броситься прочь, но помощь пришла к ней совершенно неожиданно.

– Готово, стол накрыт! – послышался вдруг голос кого-то из сыновей снизу.

– Пойдем, нас зовут есть! – Диана с силой оттолкнула от себя Андрея и, выбравшись из его объятий, быстро бросилась по лестнице вниз.

15.

По виду Дианы и по тому испуганному взгляду, который бросила она на отца, почти вбегая в столовую, Александр сразу понял, что там произошло что-то необычное. Ее губы, обычно пухленькие и розовые, в этот раз были вытянуты в одну прямую и тонкую линию и слегка подрагивали. Она бросила быстрый взгляд на вошедшего за ней Андрея, но к удивлению своем вместо злобы в этом