— Одолжу тебе пуховик, сама поеду в пальто. А на квартире жильцы сейчас, нечего туда таскаться.

— Признайся, ты просто не хочешь, чтобы я столкнулась со Сла-авиком, — противно растягивает болезненное для меня имя сестра. — Потому что я оторву ему яйца, меня посадят и некому будет с твоим отпрыском сидеть.

— Не надо никому ничего отрывать, — говорю со вздохом. — Проходи давай, с «отпрыском» хоть познакомишься.

— Так мы знакомы! — радостно восклицает Маринка, уверенно шагая к детской комнате. — Но тискануть пацана — это святое!

И хотя мы с Марселем традиционно пялились в экран ноутбука при каждом созвоне с его шальной теткой, настоящее знакомство состоится здесь и сейчас. Он привык, что мамы две — рядом и в экране, и разговаривают они по очереди. Но как он отнесется к тому, что их две перед ним все равно тревожно. Хотя именно на наше сходство с сестрой я и рассчитывала, когда попросила ее приехать. Мне впервые придется оставить сына на такой срок, и я просто боюсь, что он меня забудет. А еще надеюсь, что Марселю будет спокойнее, если кто-то похожий на меня останется с ним.

— Он ваще на тебя не похож! — восклицает Маринка, едва берет его на руки.

Марс удивленно изучает лицо своей тети и ее «вырви глаз» волосы, а потом столь же удивленный взгляд вперивает в меня.

— Ты уже говорила.

— Но то через экран, а то вживую. Черепушка вообще не наша. И все остальное…

— Он еще слишком маленький, чтобы это утверждать, еще изменится, — перехватываю сына к себе на руки, потому что предчувствую накатывающий скандал.

Крик и плачь пока единственный способ ребенка выразить свои эмоции. А сейчас он явно в шоке.

— Как фотограф тебе говорю, генетика обошлась к нему сурово, — Марина плюхается на диван и со стоном вытягивает ноги. — Господи, как я соскучилась по этому прекрасному чувству усталости после дороги.

— Нет ничего плохого в том, что он будет похож на отца, — поглаживаю Марселя по головке и тот успокаивается, почувствовав родные руки.

Сомнения, что сестра сможет заменить для него меня все возрастают. Но давать заднюю уже поздно. Мне вылетать через несколько часов.

— Да? А я думала он уродец.

— Что? — непонимающе смотрю на сестру.

— Ты же поэтому прятала бедного мужика от меня? — широко улыбается, зараза.

— Миша нормальный, — закатываю глаза. — А прятала я его от тебя, потому что ты язык за зубами держать не умеешь! И сразу стала бы орать: это ошибка, огромная ошибка!

Я сажаю притихшего Марса в манеж к его любимым игрушкам и валюсь на диван рядом с сестрой.

— Так я оказалась права! Залететь от первого встречного, Маш. Не это я имела ввиду, когда говорила пойти и развлечься, — цокает она.

— Не будем снова говорить об этом, ладно? Мне кажется, ты любой разговор выворачиваешь на тему, как я умудрилась из одних безнадежных отношений вписаться в другие.

— Потому что так и есть! И кто тебе, кроме родной сестры скажет, что ты не умеешь выбирать мужчин?

— Ты же его даже не знаешь, — качаю головой, изучая стену напротив.

— Мне достаточно того, что ты сказала мне о свадьбе постфактум, а сейчас вы разводитесь.

— Я еще не говорила с ним на эту тему, — объясняю сестре.

— О, боги! — пылко восклицает она. Понабралась у своего грека. — И чего ты тянешь?

— Все не так просто, — улыбаюсь своей легкой на всю голову сестре. В ее жизни действительно все просто, никаких обязательств и мук совести. Нет привязанностей — нет проблем. — Ладно, — переключаюсь. — Ты мне здесь не для этого нужна. Я со своими неправильными решениями уже смирилась и живу. Вернусь — и поговорю с Мишей о заявлении. Лучше расскажи, как твой ревнивый грек тебя одну в холодную Россию отпустил?

— О-о-о, — страдальчески тянет она. — Никос… О, этот Никос! И чего я так к нему привязалась? — откидывается на спинку дивана и строит страдальческую гримасу. — Он, конечно, бог в постели, но стоит нам из нее вылезти…

— Надеюсь, ты не собираешься делиться подробностями с молодой мамашей, которая видела секс еще при Медведеве? — откровенно веселюсь.

На самом деле обожаю эти ее истории, прикасаясь к ним, словно сама становлюсь немного ветреней. Хотя, как показала практика — мне такое с рук не сходит. Первая же попытка — и здравствуй, материнство.

— Не преувеличивай, — толкает меня в бок. — Вон отличное доказательство, что кое-что ты делала уже в этом десятилетии, — кивает на манеж с Марселем.

— Ага, — морщусь я. — И, собственно, всё.

— Ты хочешь сказать, что вы?..

— Мы полгода не живем вместе. До этого я восстанавливалась после родов, а перед этим была беременна. Так что…

— И я тут со своим ревнивым Адонисом, — громко хохочет сестра. — Слушай, хочешь его тебе одолжу? Вряд ли он заметит разницу.

— Очень смешно. Тебе не кажется, что мы уже не в том возрасте, чтобы делиться игрушками?

— Я все равно собираюсь его бросить, — легкомысленно машет рукой. — Три поездки мне уже зарубил, и, если бы не его умелый язык… Вообще не стоило даже начинать, ты знаешь все эти отношения, обязательства — не для меня. Это все дурацкая травма, из-за которой мне пришлось неделю в их местной больничке пролежать. А он так трогательно ухаживал, что я и поплыла. До сих пор и плыву!

— Ты поэтому покрасилась?

— Это я психанула, — Маринка накручивает одну из прядей на палец, а потом отпускает, позволив ей отскочить пружинкой. — Кенни при смерти.

— Твой фотоаппарат! — ужасаюсь я. Если есть что-то, что сестра любит в этой жизни беззаветно и в полную силу — это ее фотоаппарат. И я. Но не уверена, что смогу тягаться за первое место.

— Он упал в море. Отдала в ремонт, но это дорого, долго и не факт, что вернет его к прежней жизни. А это значит — никакой работы. А постоянно заниматься сексом я больше не могу. Так что твой звонок очень вовремя, — она кладет голову на мое плечо и протяжно выдыхает. — Отвлекусь, развеюсь.

— Ага, с ребенком. Ты точно понимаешь, зачем я тебя сюда вызвала? — усмехаюсь ей в макушку.

— Чтобы спасти твою жизнь, — нараспев отвечает она.

Если бы это было так просто, Марин.

* * *

— Потом закрываешь крышкой и включаешь. Через семь минут все само отключится и бутылочки простерилизованы, — показываю сестре последний пункт в списке «кормление».

— Да-да, — скучающе произносит она. — Я все поняла.

— Мне кажется, ты меня даже не слушаешь, — вздыхаю, поворачиваясь к ней лицом.

Она что-то листает в телефоне.

— Марина! — рявкаю так, что даже Марс в своем детском стульчике подскакивает.

— Я тебя слушаю, слушаю, — как ни в чем не бывало говорит она. — Смотри, какие классные получились! — поворачивает ко мне экран.