На Стоянке ребята работали не чета местным, камешек к камешку, само точно не рухнет, а если кто-то захочет помочь, то в сердцевине бетон, так что зубы обломаешь с организацией проломов в стене.

Скорее всего, деятельное участие в переосмыслении подхода к сооружению стен у стояночников принял именно я, потому что я снёс стену, как говорят, очень и очень легко. И двадцать семь человек отдали при этом жизни. Урок был усвоен и стена на Стоянке может быть взята только большими потерями или мощной артиллерией, которой у сатрапа нет.

Определённо, если куда-то и уйдём, то на Стоянку. Там должно остаться сколько-нибудь оборотней, которых можно пустить на органы, а ещё помещения, крепостные стены — идеально, блядь!

Высовываю голову из-за зубца и медленно осматриваюсь. Живые есть внутри башни, что в двадцати метрах от меня, поэтому надо быстро проскакивать и спускаться в город.

Перемахиваю через зубец, на цыпочках пересекаю опасное пространство и рыбкой ныряю со стены прямо в город.

Осуществляю спецназерский боковой перекат — скрываюсь в тени переулка между двумя ветхими жилыми домами. Прижимаюсь к грязной стене, оглядываюсь по сторонам и прислушиваюсь.

Тишина нарушается лишь громким храпом, доносящимся из здания справа от меня. Стеклопакетов тут нет, поэтому все соседи вынуждены слушать вот такие вот ночные оркестры, прерываемые на пердёж или ругань с женой, хе-хе…

Вроде бы, меня никто не заметил, поэтому можно начинать делать своё чёрное дело.

Голову я себе плотно обмотал тряпками, как и остальные конечности, а сверху всего этого косплея мумии нацепил длиннополый плащ с капюшоном — так можно, в первом приближении, сойти за монаха. В компьютерной игре «ЖопаЖопа в стяжку» можно было накинуть, мать его, капюшон и легко смешаться с толпой монахов, а преследующая главного героя стража сразу, блядь, теряла его из виду и не могла различить в охуительно огромной толпе из трёх-четырёх монахов. Но это была игровая условность, ладно, а в жизни монахи тоже не слепые, поэтому едва ли удастся затесаться в их плотные ряды.

Вообще, сама по себе маскировка под монаха имеет свои преимущества, потому что лишний раз докапываться не будут, лицо ведь духовное, причём это верно не только для христиан, но и для зороастрийцев, которые уважительно относятся к иноверцам и понапрасну не прессуют — всё из-за особенностей персидской культуры и истории: за сотни лет до нашей эры Персидская империя являлась полиэтнической и полирелигиозной державой и очень неправильно было бы её правителям прессовать какой-то конкретный этнос или конкретную религию, потому что такие действия всегда вызывают много вопросов. Бабки платят? Да. Новобранцев дают? Да. Приказы выполняют? Да. Ну так нахрена их трогать-то?

У Ариамена где-то, плюс-минус, так же, поэтому в Сузах навалом свободных греков, славян, германцев и прочих этносов, живущих тут своей самобытной жизнью.

Выхожу из переулка и двигаюсь в сторону рынка.

Говорить я не могу, но могу писать, поэтому у меня с собой есть табула и стилус, чтобы сформировать запросы.

Изначально я хотел спереть всё, что мне нужно, оставив щедрую оплату в виде соли, но я пораскинул мозгами и решил действовать умнее. Да, я буду выглядеть странно, но лучше выглядеть странно и уйти из города через ворота, чем действовать грубо и потом перемахивать через стену, под обстрелом и с риском попасть под магическую раздачу.

Посох отстукивает монотонный ритм по брусчатке, я намеренно сгорблен, типа стар и слаб — такие привлекают меньше внимания стражи.

— Чего тебе надобно, старик? — спросил меня слуга в трактире.

Я достал табулу и написал, что мне нужна комната на ночь.

— Я читать не умею, — ответил слуга.

Прохожу мимо него и иду к стойке с трактирщиком.

— Чего там? — обратил на меня внимание упитанный мужик с блестящей лысиной и густыми усами, а затем посмотрел на протянутую табличку. — Комната нужна? Десять нуммий.

Роняю на стойку два пентануммия.

— Никодим тебя проводит, — сказал трактирщик, сгребая монеты.

Занимаю свою комнату, скидываю с себя мешок с солью, развязываю его горловину и начинаю заниматься фасовкой. Да я, выходит, идеальный контрабандист! А ведь вместо соли в мешке могло быть что-то запрещённое в сатрапии Сузиана! Например, фурри-порно или фанфики по «Сумеркам»…

Фасую соль по мешочкам поменьше. Мы выпарили из добытого сырья не так много, считай, этот мешок — это всё, что у нас было. Но зато как дохрена это стоит…

Примерно по килограмму в мешочке, чтобы было реально продать разом. Выручу деньги — куплю инструмент и расходку.

Вот и решилась проблема бабок, но не так, как я рассчитывал.

Покончив с фасовкой, прячу мешок под кровать, после чего ложусь «спать».

Будит меня громкий топот за дверью. Солнце уже взошло, можно начинать работу.

Вешаю мешок с солью на горб, килограммовые мешочки отправляются на пояс, надеваю на себя плащ с капюшоном, беру в руку посох и иду на выход.

В коридоре вижу слугу Никодима, который утаскивает куда-то бадью с грязной водой. Киваю ему и спускаюсь в общий зал, где до сих пор валяются под столами пьянчуги. Шуметь запрещено, вообще-то, сатрапским указом, поэтому люди стараются нажираться без лишних звуков, но что-то я всё-таки слышал на краю сознания. Шумели недостаточно громко, чтобы меня «разбудить», но достаточно громко, чтобы это отложилось у меня в памяти.

Выхожу в город и иду к торговым рядам.

Быстро нахожу тут Вальтасара, того рыжебородого лысого типа, с которым общался насчёт алхимической лицензии и закупа ингредиентов. Правильно он делал, что предчувствовал нашу будущую встречу. Вот и встретились.

— Доброго утра, — произнёс Вальтасар. — Что-то интересует?

Извлекаю из котомки стилус и табулу, после чего пишу «Доброго утра, уважаемый. Лишился языка, говорить не могу. Хочу продать соль, выгодно».

— Покажи, — сразу же заинтересовался торговец. — Нет, не здесь. Пойдём.

Зашли за прилавок, где я вытащил мешочек с солью и раскрыл его.

Вальтасар лизнул палец и аккуратно взял пару крупиц соли, после чего продегустировал.

— Хорошая, не горчит, — отметил он. — Много у тебя?

Ещё бы, блядь, была нехорошей! Мы её выпаривать заманались! Хэндмейд, эксклюзив и эко-френдли!

«Сколько ты можешь купить?» — написал я.

— Десять мин? — усмехнулся Вальтасар.

«Готовь деньги», — написал я ему, снимая со спины мешок.

— Ты серьёзно? — спросил торговец.

Я посмотрел на него и нахмурил брови. Правда, под повязками он этого не видел.

— Ты ведь не заразен? Что за болезнь? — вдруг спохватился Вальтасар.

«Пламя обожгло», — написал я, после того как спустил