– Надо же, – протянул он, – чем занимаются по ночам отборные ученики программы “НОА”. Куда только смотрят ваши вожатые?

– Мамочки, – прошептала Алена. – Это Фридман. Всех начальников начальник и мочалок командир. Нам конец.

– Господин Шульц, – бесцветно произнес командир мочалок, твердою рукою поднимая с земли оцепеневшего Юру, – вам же было вынесено предупреждение. Мы с вами подписали договор. И трех дней не прошло, как вы его нарушили. Нож? Однако это интересно.

– Я… мы… – залепетал Юра. – Это не то, что вы подумали!

– А что я должен думать, – спросил начальников начальник, – когда мне докладывают о том, что мои подопечные собираются драться посреди ночи в моем учебном заведении?

– Кто вам доложил?! – потеряв страх, спросил Натан с недоумением.

– И это то, что вас волнует, Натан Давидович? Подумали ли вы о своей матери, когда нарушали школьные правила? Побеспокоились ли о дурной славе, которую навлекаете на Еврейское Сообщество Сионистов?

– Вы разберитесь, прежде чем делать выводы! – повысил голос Натан, отряхивая штаны и поправляя очки. – Сперва выслушайте нас, товарищ Фридман!

– Я вам не товарищ, господин Вакшток, – отрезал Фридман. – Разбираться будем в моем кабинете. Следуйте за мной, милостивые господа. Вы тоже, барышни.

Мы поплелись за нарочито вежливым Фридманом в здание начальников и директоров. Меня бросало то в жар, то в холод, и казалось, что все происходящее было продолжением муторного сна.

Кабинет, в который нас впустили, оказался мне знаком – тот самый кабинет, в котором проходило заседание с психологом Машей, но от этого легче не стало. Изнутри он выглядел так же, как сам начальник, – аккуратный, строгий и без излишеств. На столе лежали идеально сложенные папки, стояли сувенирные стенды с именными ручками, подарочные часы и лоток для почты. На стенах висели грамоты в коричневых рамках, фотографии очень хмурых бывших учеников и портрет премьер-министра. Все это внушало ужас.

Фридман – гладко выбритый, крепко сбитый человек средних лет с коротко остриженными седеющими волосами, несмотря на невысокий рост, транслировал запредельное величие.

Начальник снял пальто и оказался в пиджаке, в выглаженной белой рубашке, заправленной в черные брюки с безупречными стрелками, а кожаные ботинки его излучали блеск. Более того, на нем был галстук, а галстуков в Израиле отродясь никто не носил. По крайней мере, за эти два месяца мне ни разу не встретился мужчина в галстуке, даже в Рехавии.

Фридман сел в кожаное вертящееся кресло за столом и указал нам на стулья напротив. Мы тоже сели.

– Послушайте, Семен Соломонович, – начал Натан, – я понимаю, как все это выглядит со стороны, но, уверяю вас, вы все неправильно поняли. Мы вовсе не собирались драться. Посмотрите на нас. Разве мы похожи на драчунов? Да мы же ботаники и книжные дети, как будто вы сами не знаете.

Фридман молча поигрывал злополучным ножиком. Воодушевленный его молчанием, Натан продолжил:

– Дело в том, что Юре назначили…

– Никто мне ничего не назначал, – поспешно перебил его Юра. – Я всего лишь хотел потренироваться в метании ножей в деревья, а Натан и девочки решили мне помешать. Они ни в чем не виноваты.

– Не слушайте его, Семен Соломонович, у него не все дома. Послушайте лучше меня. Арт собрался мстить Юре по личным причинам и назначил ему встречу после отбоя. Юра испугался, что его покалечат, и взял с собой нож для самозащиты.

– Ничего я не испугался! – вскричал Юра. – Никто меня никуда не звал!

– Что ты несешь? – воскликнула Алена. – Арт собрался напасть на Юру после отбоя со всей своей компанией, а мы…

– Неправда! – снова перебил Юра. – И я не просил вас выгораживать меня. Я сам несу ответственность за свои поступки.

Натан тяжело вздохнул и поправил очки с видом умудренного жизнью философа, как будто он наблюдает за всем этим со стороны и для него самого никаких последствий идиотского происшествия не намечается.

– Вы же педагог, Семен Соломонович. Неужели вы не видите, что в Юре взыграл запоздалый юношеский бунт? Некоторые молодые люди бунтуют, попирая общественные устои, а иные, напротив, максимизируют понятия о социальных нормах и доводят их до абсурда.

– Значит, вы, Натан Давидович, считаете в порядке вещей являться на мордобой, пусть даже назначенный вам, вместо того чтобы сообщать о нем отвественным за ваши жизни? – сурово вопросил Фридман.

– Не уверен, – попытался увильнуть Натан. – Все зависит от предлагаемых обстоятельств и от действующих лиц.

– Предлагаемые обстоятельства таковы, – сказал Фридман, поглаживая чисто выбритый подбородок, – что господин Шульц имел намерение ввязаться в драку, о чем свидетельствует холодное оружие, которое он с собой захватил. При этом другое действующее лицо, а именно господин Артем Литманович, счел подобные обстоятельства неприемлемыми и оповестил об этом лично вашего покорного слугу. Смею заметить, что мы стремимся привить вам общественные нормы, согласно которым физического насилия следует избегать.

– Тут имеет место моральная дилемма, – подхватил Натан Давидович интонацию Фридмана. – Я бы использовал ее для нашего же личностного роста, обсудив ее вместе с группой.

Тонких губ начальника коснулась едва заметная улыбка.

– Вы далеко пойдете, господин Вакшток, если, используя ваши риторические способности, откажетесь от демагогии. Никакой моральной дилеммы тут нет, поскольку господин Шульц, да и вы, милостивые дамы и господа, нарушили школьные правила, соблюдать которые давали слово, подписывая контракт с программой “НОА”.

– Мы ничего плохого не сделали! – вскинулась перепуганная Алена. – Мы всего лишь хотели защитить Юру! Откуда нам было знать, что Арт не придет его убивать?

– Ваши мотивы мною не рассматриваются, как и мотивы господина Литмановича. Существуют факты. Я вижу перед собой нож, который мой подопечный носил с собой на территории учебного заведения. Господин Литманович мудро поступил, избежав схватки. Меня удивляет, дамы и господа, что вы не отдаете себе отчета в том, что означает готовность пустить в ход режуще-колющий предмет.

Такая черствость была за гранью моего разумения. Меня распирало от мыслей и слов, а я не могла ничего сказать. Я чувствовала себя рыбой, выброшенной на сушу.

– Носить с собой оружие запрещено школьными правилами. И вам это прекрасно известно, раз вы сами пытались отобрать его у господина Шульца.

– Оружие! – передразнил начальника Натан, у которого иссякли прямые аргументы, и он решил перейти к косвенным. – Да им невозможно даже поцарапаться!

– Именно по этой причине я не вызываю полицию, – невозмутимо промолвил Фридман, – а всего лишь назначаю вам наказание за несоблюдение правил программы и учебного заведения, а господина Шульца отправляю домой первым же рейсом.

– Не надо, – пробормотал Юра. – Пожалуйста. Я не хочу домой. Я обещаю больше так не делать.

– Вы уже обещали, – отрезал начальник. – Вы подписали договор и немедленно