Свитер, само собой.

А Страйк – он так себе.

Обычный нарцисс.

– Нам обязательно надо чаще встречаться семьями! – не замечая циркулирующей в воздухе агрессии, продолжает щебетать Ирина Владимировна. Улыбаясь, как идиотка, я невпопад что-то лепечу Сашиной матери.

– Очень приятно было повидаться, но мы очень спешим, – словно со стороны слышу свой голос.

– Романтический ужин, – поясняет Мартен, решив мне «подыграть». Едва сдерживаю досадный стон, скулы ноют от прилепленной улыбки. Так и подмывает сказать Виктору: «Поздравляю, Шарик, ты балбес!».

– Приятного вечера, – саркастически комментирует Страйк, от его ледяной ухмылки меня бросает в холодный озноб.

– Спасибо, – буркнув под нос, я пячусь назад, пока не врезаюсь в Виктора. Затем хватаю свою куртку, сую ноги в кроссы и выскакиваю на крыльцо, не удосужившись убедиться, что горе-женишок последовал за мной.

Промежуток от коттеджа до серебристого «Порше» Виктора преодолеваю со скоростью сверхзвуковой ракеты и выдыхаю, только когда оказываюсь внутри. Легкие распирает, дыхание напрочь сбито. Еще и воздуха ледяного наглоталась так, что горло дерет и глаза слезятся.

– Шапку забыла, – дернув на себя ремень безопасности, бормочу я. – И сумку.

– Вернешься? – взглянув на меня, сухо спрашивает Вик.

– Нет, – трясу головой. – Ключи, телефон в кармане. Остальное потом заберу.

Виктор хмуро кивает, всем видом давая понять, что мои чудачества ему уже поперек глотки. Ни слова не говоря, он заводит двигатель, включает обогрев салона, ждет пару минут и медленно трогается с парковочной площадки.

«Порше» неторопливо выезжает в автоматически открывшиеся ворота и по подъездной дороге движется в сторону города. С каждым пролетевшим километром в автомобиле становится теплее, но мой озноб никак не хочет униматься. Холод сковал внутренности и не отпускает. Меня мелко трясёт, в голове разрозненный букет мыслей. Ни одной обнадёживающей и позитивной. Я даже не уверена, уместно ли ехать в Сашину квартиру или это будет форменным самоубийством.

– Значит, он и правда не женат, – внезапно заговаривает Вик.

Вздрогнув от неожиданности, я поворачиваю голову и вопросительно смотрю на его напряжённый профиль.

– Я его узнал, Олеся.

– Кого? – включаю «дурочку».

– Мужика твоего, – металлическим тоном отвечает Виктор. – Александр, – протягивая гласные, неприязненно произносит он имя Страйка.

– Как ты? Ерунда какая-то…

– Не ерунда. В прошлую субботу я ждал тебя у дома Ветеранов после концерта.

– Вик, я же просила не приезжать!

– А я приехал, – повышает голос. – И видел, как ты села в его машину, – объясняет он, неотрывно наблюдая за дорогой.

– И ни слова мне не сказал… – осуждающе качаю головой, глядя на него во все глаза.

– Не сказал, – подтверждает Виктор. Его кадык нервно дёргается, выдавая внутреннее волнение.

– Спасибо, что не выдал меня, когда мы были внутри, – смягчившись, пытаюсь немного разрядить обстановку.

– Твой секретный сожитель благодарным не выглядел, – пренебрежительно морщится Мартен. – Для него сегодняшняя встреча такой же сюрприз, как и для меня?

– Да, – вынуждена признать я. Незачем еще больше закапываться во вранье. Сцена уже сыграна, занавес опущен, оставшееся действо будет происходить за кулисами.

– Что у тебя в голове, Алеси… прости, Олеся? – вздыхает Вик, постукивая пальцами по рулю.

– Я не собираюсь ничего тебе объяснять! – насупившись, отворачиваюсь к окну. Снова накатывает жуткая тоска. Перед глазами всплывает обозленное разочарованное лицо Страйка, заставляя все мои внутренности свернуться в узел. В груди предательски ноет. Того и гляди, носом начну шмыгать.

– И не надо мне ничего объяснять. Сам не дурак, – задумчиво бросает Мартен. Неужели догадался? Недоверчиво кошусь в его сторону.

– Он сын друзей вашей семьи и намного тебя старше, – заявляет Вик с умным видом.

– И? – потеряв здравую логику в его словах, озадачено спрашиваю я. У парней с ней оказывается тоже бывают сложности.

– У меня две версии. Первая – твои родители против из-за какого-то внутреннего конфликта. Вторая – ты хочешь его бросить, но не знаешь как. В любом случае, я тебя к нему не ревную и готов принять обратно, когда ты наиграешься.

Я с трудом подавляю смешок. В голове снова крутится: «Поздравляю, Шарик, ты балбес». Ну надо же, прицепилось!

– И тебя совсем ничего не смущает из того, что ты сегодня узнал?

– Отсутствие детей для меня не проблема, – серьезно заверяет Виктор. – Если в остальном сложностей не будет, я закрою на это глаза.

– А как же твоя семья? Ты вроде говорил, что они должны одобрить мою кандидатуру, – чисто из любопытства интересуюсь я.

– Мы им пока ни о чем не скажем, а потом они никуда не денутся.

– Гениально, Шари… ой, Ватсон, – спохватившись, исправляюсь я. – Высадишь меня у ближайшего метро?

– А я думал, мы в кафе зайдём, – разочарованно сопит Виктор, ожидая совсем другой реакции на свои слова.

– Не зайдём мы никуда, Вик, – спокойно говорю я. – Ни сегодня, ни через неделю. За помощь спасибо, но на этом – всё.

* * *

Не знаю, какой черт дернул меня зайти в тот самый бар, где неделю назад я застукала Страйка с соседкой, обломав им ночное рандеву. Скорее всего, было банально страшно возвращаться в пустую квартиру и сидеть там в ожидании неизвестно чего. Неопределённость – мой давний и злейший враг, с которым мне неоднократно приходилось бороться, чтобы не впасть в отчаянье и депрессию. Моим тылом всегда были родители. Именно они не позволяли мне упасть и вселяли веру в собственные силы. А я боялась, всегда до ужаса боялась стать для них источником боли и страданий. И сейчас лгу им только поэтому… почти.

Забравшись на высокий стул у барной стойки, прошу бармена сделать мне алкогольный глинтвейн. Немного расслабиться не помешает, хотя с одного я вряд ли опьянею. Зато согреюсь и время до возвращения Страйка убью. Конечно, можно было попроситься к Варьке в общагу. Она бы меня пустила, даже если к ней кого-то подселили. Варя – добрый человечек, безотказный. Даже странно, что мы так и не стали с ней близкими подругами. Привязанность к нормальным и здоровым людям меня страшит возможными разочарованиями. Я не боюсь разочароваться сама, скорее, наоборот. Любая близость строится на эмоциональной связи и взаимности, а я не уверена, что мне есть что предложить другому человеку… на длительной основе. В отличие от моих родителей, я не питаю иллюзий и не верю в чудеса. Ружье, которое выпустило в меня уже два выстрела, все еще заряжено, и нет никаких гарантий, что следующая пуля не прилетит завтра или через год. Я видела слишком много слез, горя и страданий за месяцы и годы, проведенные в онкологических больницах, чтобы поддаться эгоизму и позволить кому-то привязаться ко мне. Выстроила вокруг себя собственную систему дистанций и в отношения с Виктором ввязалась по большему счету больше из-за того, что он не хотел ничего серьезного. Потом история повторилась, но уже со Страйком. Разумеется, это было не осознанно. Скорее интуитивно. Никто в открытую не признается себе, что выбирает мудаков-потребителей не из мазохистских побуждений, а из соображений безопасности и личной гиперответственности.

– Привет, тут не занято? – раздается смутно-знакомый женский голос. Дернув головой, я удивленно приподнимаю брови, узнав в обратившейся ко мне девушке нашу со Страйком соседку.

– Майя, – вспоминаю ее имя. Она дружелюбно улыбается.

– Ага, – кивает, показывая на свободный стул рядом со мной. – Присяду? Ты не против?

– Садись, конечно, – пожав плечами, я присасываюсь к своему глинтвейну, озадаченно наблюдая за яркой девушкой, изящно взгромоздившейся на барный стул. Одетая в жутко-неприличное короткое платье, она ничуть не стесняется, когда подол поднимается по самое не могу. Закинув ногу на ногу, Майя перебрасывает густую копну волос на одно плечо, грациозно удерживая осанку, и заговорщически подмигивает мне.

– Не люблю напиваться одна. Составишь мне компанию?

– Я никуда не спешу, – отвечаю уклончиво, не совсем понимая, чем привлекла внимание этой шикарной пираньи. Может быть, ей и правда одиноко? – А есть повод напиться?

– Ага, – снова кивает она, слегка приуныв. – Каждую субботу один и тот же повод.

– Какой? – интересуюсь я.

– День мудозвона, – низко смеется Майя. – Отмечаю его с завидной регулярностью и исключительно по субботам.

– Привет, красавица, тебе как обычно? – наклонившись над стойкой, по-приятельски спрашивает у Майи молодой симпатичный бармен, нагло заглядывая в вырез