Может, мне кажется, но от мужчины будто бы начинают исходить волны напряжения.

Да. Действительно. Ведь тут его любимая жена и девушка, с которой он спит. Сестра лучшего друга. Есть повод напрячься.

— Вер, подожди у ресепшена. Сейчас я с Олей поговорю и поедем.

Поедем…

Интересно, куда? Домой? Они типа помирились? Или куда? В ресторан? Всё идет к примирению?

Вера спокойно кивает и скрывается из виду, после чего я слышу, как Марат начинает медленно идти в мою сторону.

Слышу, но не вижу, потому что не смотрю на него. Мои глаза словно закрыла черная тень и сквозь нее не разглядеть происходящее.

— Оль, завтра доработаешь. Езжай домой и хорошенько выспись. Предстоит тяжелый рабочий день.

Он останавливается рядом. Я чувствую запах его духов. И тепло, исходящее от мужчины. Тепло, которое я так люблю и в которое хочу окунуться. Но он мне не позволяет…

— А ты?

— Что, я?

— Ты не подвезешь меня? Не поедешь домой? Вдруг… у меня машина сломается? — ненавижу себя за то, как дрожит мой голос. Просто ненавижу, но сдержать эту дрожь не получается.

— Я пока не еду домой. У нас с Верой есть кое-какие дела. Но если хочешь, давай спустимся вниз, проверишь, заведется ли машина, и если нет, то мы подбросим тебя до дома.

Мы подбросим…

Боже. Фу, как мерзко.

Я усмехаюсь.

Потом еще раз.

А потом у меня начинается какой-то безумный истеричный смех.

Я просто хохочу как припадочная. А глаза горят от подступивших слез.

— Нет. Не надо меня подбрасывать. Не нужны мне одолжения, Марат!

— Одолжения?

— Да. Одолжения. Езжай со своей Верой куда хочешь. По своим… делам.

Я резко жму кнопку сохранить документы и выключаю компьютер, после чего хватаю сумку и начинаю бросать в нее телефон, ключи и ежедневник.

— Оль, что происходит?

— Что происходит? Что происходит, Мар?! Мы с тобой трахались всю ночь. Ты позволил не приходить мне на работу до обеда, чтобы с ней поехать на встречу?! И сейчас ты не особо обрадовался, что я в офисе, да? Не хотел, чтобы твоя драгоценная бывшая женушка столкнулась с девушкой, которую ты трахаешь, так? Я угадала?

— Что ты несешь? Угомонись!

— О! Боишься, что она услышит?! — пальцем упираюсь в грудь мужчины.

— Ничего я не боюсь. Прекрати истерику. Мы, в конце концов, обсудили формат наших отношений. Я ничего тебе не обещал, но знал, что так будет.

— Как «так»?

— Вот так! Истерика на ровном месте!

— На ровном месте?! Ты сейчас серьезно?! — я поднимаю голову и смотрю прямо в его темные глаза. И надеюсь, он видит, сколько слез в моих.

— Ты ведешь себя будто ревнивая жена. Будто любишь меня много лет. А мы спим всего пару недель.

— Спим всего пару недель… — шепчу чуть слышно.

— Да. Это любимые розово-ванильные сопли девочек вроде тебя. Мечты о вечной любви после первого же секса.

— Розово-ванильные сопли…

— Прекрати повторять за мной. И успокойся уже. Именно это я и хотел показать тебе, Оль. Быть чьей-то любовницей ты не сможешь. Ты не такая. И не для этого. И в жизни всё гораздо сложнее, чем в иллюзиях.

— Гораздо сложнее… Тут ты прав… И больнее…

Я прикрываю веки. Чувствую, как слезы текут по моим щеками горячими потоками.

— Оль… — его пальцы прикасаются к коже. Стирают слезы, но я отворачиваю лицо.

— Чем она лучше меня? Ну чем?

— Ничем. Просто…

— Просто ты любишь ее, да? — выдираю из пересохшего горла вопрос. Затем распахиваю веки, смотрю на Марата прямо и чисто. — А как же я? Как же моя… любовь? Неужели она совсем тебе не нужна?

— Ты не любишь меня, Оль…

— Не люблю?

— Нет, — чеканит мужчина.

— Да я всю жизнь тебя люблю… Ты настолько слеп, что никогда этого не замечал? Я любила тебя еще девочкой… Я сбегала из дома и бежала к тебе, потому что искала у тебя утешения. Я настолько тебя обожала, что так и не смогла увидеть ни в ком другом даже немного схожего чувства… Я любила тебя тогда, люблю тебя сейчас и потом буду любить тоже… Почему ты не можешь полюбить меня? Почему?

Я начинаю кулаками стучать по его груди, вырывая из самого нутра рыдания и всю боль, которая поглощает меня и рвет на части. Я тянусь к нему и прижимаюсь к губам. Ищу ответ, которого не получаю. Он просто стоит и не шевелится. Я даже дыхания его не слышу.

— Мар… — нашу беседу прерывает шокированный голос Веры.

Марат резко отстраняется от меня, прервав и без того невзаимный поцелуй.

Он отстраняется от меня. Из-за нее. Лишь бы она ничего плохого не подумала.

— Марат, о боже мой… Ты совсем что ли уже… Ты… До чего ты докатился? Она же… девчонка еще… Сестра друга твоего… Это же… Оля… Ты с ней?

Вера начинает что-то говорить, но я не слушаю. Даже не смотрю на нее. Просто срываюсь с места и несусь к двери.

— Не волнуйся, Вер, он не со мной. И я не с ним. Он всегда был твоим, твоим и останется. Дай ему шанс, — как будто бы это не я говорю. Кто-то другой. Я бы такого не сказала. И всё же мой голос произносит эти слова, когда я выбегаю в коридор, задев Веру плечом.

Я бегу к лифтам. Слышу, как Марат окликает меня, но я не отзываюсь, не оборачиваюсь, не останавливаюсь. Забегаю в лифт и быстро щелкаю кнопку первого этажа.

Всё. Я больше не могу. Я больше не могу.

Оказавшись на парковке, несусь к своему авто так, словно за мной гонятся черти. Погода как обычно вовремя решает добавить свою ложку дегтя в бочку и без того полную всякого дерьма. Начинается дождь. С первого раза машина не заводится.

— Давай! Ну давай же!

Кое-как мне удается завести свою развалюху. Жму на газ и вылетаю с парковки.

Уехать куда угодно.

Сбежать.

Скрыться.

Не хочу и не могу больше.

Я не смогу так.

Не смогу. Не получится.

Из-за слёз и дождя дорогу плохо видно, но я всё равно давлю на газ. Чуть не пропускаю красный сигнал светофора, но вовремя останавливаюсь.

А потом снова мчу в никуда.

Сейчас я просто бегу. От боли. От ревности. От разрушенных иллюзий и мечты, которая никогда не станет реальностью.

Никогда больше.

После очередного светофора машину начинает заносить на скользкой от дождя дороге, но я умудряюсь справиться с управлением. Жутко, что нет никакого страха. Словно кроме боли я в данный момент ничего не чувствую. Боль поглощает всё остальное, разрушая меня, ломая внутренние границы и своей токсичностью разъедая рамки, удерживающие людей от неоправданного риска и глупых безрассудных поступков.