Кажется, Эреш не нравился этот разговор – она даже отклонилась, делаясь ещё более отстраненной и бесстрастной. Но если бы меня пугали такие её реакции – я бы не узнал и половины из того, что уже знаю об этом месте. Ты упряма? Ну, так я ещё упрямее.

– Я помню, – продолжил я. – Вы говорили о центре Лабиринта. И о том, что те, кто достигают его – могут стать богами. Так что, выходит, всё это – что-то вроде академии? Или просто очень многослойный фильтр?

– Это сложно описать одним словом. К тому же, возвышение смертных – это не единственное предназначение Лабиринта. Особенно если говорить о тех его поясах, что ближе к Элизиуму. Но обсуждать это с тобой сейчас слишком преждевременно. Да я и не имею на это права.

– А кто имеет?

– Матерь.

– Великая ткачиха?

– Да. Достигая внутренних поясов Лабиринта, Ныряльщики получают шанс встретиться с её воплощениями. И именно с этого начинается их настоящее возвышение. Они становятся посланниками Матери, вершащими судьбы целых миров. Пока это звучит для тебя, как что-то очень туманное. Но лишь потому, что ты просто не готов принять это. Слишком рано.

По выражению её лица я понял, что спрашивать дальше бесполезно. Что ж, рано – так рано. Попробуем в другой раз.

Я продолжал задумчиво разглядывать фишки на столе. Посланники судьбы, говоришь…

А ведь в рамках этих локаций я уже и так вершу судьбу – не только свою, но и их обитателей. Я – триггер, тот элемент, который, появляясь на Осколке, нарушает его баланс. Взять ту же историю с разбойниками. В моей власти было дать Горану уйти. Или, наоборот, помочь солдатам поймать его. А будь я сильнее – и вовсе мог бы переломить ход сражения, перебить солдат, трофейное оружие передать дезертирам. А там, глядишь, и местного барона свергли бы…

Тут и правда можно заиграться, возомнив себя богом. А уж злым или добрым – зависит только от тебя.

В рамках маленьких Осколков, конечно, развернуться особо негде. Но ведь это пока только серые камни, самые простые и маленькие. Они – будто декорации в театре. Выглядят, как настоящие, но ткни в них пальцем – а там фанерный задник. Может, поэтому мой дар в них и не работает? Потому что подобные Осколки – это лишь симуляции, однослойные слепки с реальных миров, навсегда заключенные в магические камни, как насекомые в янтарь.

Но Эреш говорила, что дальше, по мере погружения в Лабиринт, я смогу попадать в локации, являющиеся частью настоящих миров вроде Земли или Аксиса. И это, по сути, уже полноценные путешествия между параллельными мирами. И на что тогда будут похожи мои вылазки? И какие последствия они будут иметь для миров, в которых я побываю?

У меня зрело стойкое убеждение, что меня бросили возиться в детской песочнице, но на самом деле игра, разворачивающаяся в Лабиринте, во много раз масштабнее и многослойнее, чем мне об этом рассказывает Эреш. Может, и правда щадит хрупкую психику смертного. А может, Ныряльщики – просто разменные пешки в этой игре, и знать всего замысла им не обязательно.

Я помотал головой, с трудом возвращаясь к более насущным вопросам. Поиски Алисы. Козлоногий. Храм упавшей звезды. И всего четыре шага до него.

– Сюда, – выбрал я следующий камень.

– Да будет так, – кажется, даже с радостью отозвалась Эреш, будто опасалась, что я продолжу свои неудобные расспросы.

Фишки на столе повели себя странно – вместо одной перевернулись и несколько смежных с ней.

– Гроздь, – пояснила Эреш. – Иногда несколько смежных Осколков на поле могут быть объединены общим местом действия или общим испытанием.

Над столом развернулось уже привычное разноцветное марево, из которого соткалась объемная картинка типичного средневекового города. Двух- и трехэтажные дома, вымощенные брусчаткой улицы, черепичные крыши.

И до боли знакомые чёрные побеги грибницы, опутывающие одно из зданий. Я невольно вздрогнул от неприятных воспоминаний.

– Хм, а вот с таким ты уже сталкивался, – заметила и Эреш. – Это хорошо.

Её инструкции на этот раз были подробнее, чем обычно.

– Первый Осколок в этой грозди – Южные врата. Ты – путник, прибывший в город Ривен незадолго до нашествия Скверны. Город уже окружают войска императора, подкрепленные святым воинством инквизиции. Они явились сюда, чтобы бороться с нечистью. Ты можешь прорвать кольцо окружения и покинуть город, чтобы вернуться на предыдущую развилку и обойти его. Или же продвигайся вглубь города, пока не пройдёшь его насквозь и не достигнешь Северных врат.

– А грибница… Она такая же, как во время Жатвы в Долине багровой пасти?

– Скверна в разных мирах может принимать разные формы. Но та, что ты зовёшь грибницей – пожалуй, самая распространённая. Ты уже знаешь, насколько она опасна и коварна. Надеюсь, это поможет тебе.

Сам я не очень-то разделял этих надежд. В прошлый раз, когда мне довелось сражаться с грибницей, у меня был Свет Зари, Испепелитель, куча союзников и самое главное – мой дар уходить на изнанку. И я совершенно не горел желанием сталкиваться с этой мерзостью без своего читерского арсенала.

Впрочем, моего мнения никто спрашивал. Я уже чувствовал, как меня затягивает внутрь локации. Ещё немного – и я оказался внутри небольшой бедно обставленной комнатки. Кровать с соломенным тюфяком, колченогий табурет, крохотное окошко, судя по скошенному потолку, выходящее прямо на крышу. Похоже, что-то вроде номера в отеле «минус две звезды».

Дверь в комнату была заперта на засов, но снаружи в неё кто-то долбился так, что доски трещали. Причем, судя по хриплому рычащему дыханию, это был не человек. Откуда-то снизу, с первого этажа, донесся звук бьющейся посуды и истошный женский вопль, вызвавший стойкое ощущение дежавю. В мозгу замелькали кадры жутких воспоминаний – будто кинопленка на быстрой перемотке. Ночь, больница, странная буря за окном, чудовища, бродящие по безлюдным тёмным коридорам…

Да твою ж мать! Пережить весь этот кошмар снова? Ну, спасибо, Эреш! Или Кайрос. Или кто там у вас подкручивает этот ваш грёбанный рандом?!

Впрочем, на риторические вопросы уже не осталось времени. Одна из досок двери, не выдержав напора, хрустнула, часть её отломилась, проваливаясь внутрь. И в брешь тут же попыталась просунуться уродливая безглазая морда гуля.