— Князь Романов слушает, государь, — произнес я, как только «Оракул» принял вызов.

— Дмитрий, тебе придется начать выполнять свое обещание немного раньше, чем мы планировали, — сухо уведомил меня Михаил II. — ЦСБ временно без куратора, да ты и сам знаешь.

Он тяжело вздохнул, демонстрируя вину. Накричал на старика, и у него сердце отказало. А ведь Невский работал именно так, как государь того требовал. Да, с Лебедевой, может быть, все не так гладко прошло, но сколько полезного Невский уже сделал для страны?

Учитывая кабальную договоренность между Невским и Милославским, практически рабство, услышать, что из-за сошедшей с ума женщины тебя казнят, а твой род пустят по миру — не самое приятное известие. Не удивительно, что губернатор Московский слег. Хорошо еще, сразу не умер.

— Я готов сделать все, что в моих силах, государь, — ответил я после короткой паузы. — Но мне потребуются полномочия.

Выбора все равно нет. Я дал слово, и отказываться от него сейчас, когда я столько всего от государя получил — еще не самоубийство, но очень близко к нему. Царь в любой момент может настроить против меня и всех Романовых не только общество, но и государственную машину. А бороться с армией, полицией, опричниками и толпами других князей и бояр, которые пожелают урвать кусок от нашего благополучия — ни мне, ни другим Романовым не по силам.

Во всяком случае, пока что.

— К тебе уже едет полковник Ворошилов, — сообщил Михаил II. — Он передаст тебе все необходимые бумаги. Как только получишь их, станешь временно исполняющим обязанности куратора Царской Службы Безопасности.

— Я надеюсь, что Емельян Сергеевич встанет на ноги, и я перестану его замещать, — полувопросительно проговорил я.

Царь усмехнулся в ответ.

— Посмотрим, Дима, посмотрим.

Он положил трубку, а я стиснул кулаки. Вот не нравятся мне такие формулировки. Совсем не нравятся.

Глава 21

Государь не обманул. Стоило нашему разговору закончиться, а мне спуститься на первый этаж, как к особняку подъехал автомобиль с гербами Царской Службы Безопасности. Что интересно, никакого сопровождения с ним не было, видимо, Ворошилов не слишком верит, что хоть сколько-нибудь интересен возможным врагам своей конторы.

Дав приказ прислуге сопроводить полковника в малую гостиную, сам я занял место в господском кресле и велел подать нам кофе. Помещение это в основном использовалось для частных встреч, когда о делах не говорят, а лишь занимаются светским общением. Темные деревянные панели, почти черный пол, плотные занавески на окнах и множество зеленых ламп — практически классика английского стиля. Огромный бар, который язык не повернется назвать «мини», наличествовал.

Двери распахнулись, и ко мне без объявления вошел Андрей Викторович.

— Дмитрий Алексеевич, — наклонив голову, он с улыбкой прошел по помещению, — доброго вам утра.

Я поднялся навстречу и протянул руку.

Ворошилов мне нравился. Он был человеком дела, который к тому же оказался на своем месте. И, по сравнению с остальными знакомыми мне опричниками, совсем не пользовался служебным положением, чтобы задирать благородное сословие или пытаться строить из себя жестокого палача.

При слове «опричник» никто ведь не представит вежливого мужчину в хорошем костюме, который обходительно будет общаться с любым человеком, с которым сводит долг. А Андрей Викторович именно таков. Мягкий указующий перст жестокой службы.

— Утро доброе, господин полковник, — поздоровался я, когда он ответил на мое рукопожатие. — Не откажетесь от чашечки кофе?

Пока Ворошилов занимал соседнее кресло, прислуга уже принесла посуду. Говорить при посторонних мы, разумеется, не стали. Андрей Викторович дождался, когда мы останемся одни, и только после этого раскрыл кожаную папку, которую принес с собой.

— Дмитрий Алексеевич, я прекрасно помню, какие именно слова вы использовали в наш прошлый разговор, — сообщил он, вынимая бумаги. — Но, полагаю, на этот раз вы все же не станете отказываться от должности куратора Царской Службы Безопасности?

— Должность от слова «долг», Андрей Викторович, — хмыкнул я. — А мой долг, как и любого настоящего князя — защищать свою страну. Государь приказал, и я исполняю его волю.

Вручив мне документы, полковник приступил к кофе. А я быстро прошелся взглядом по листам. «Оракул», естественно, все запишет, проанализирует и выдаст мне полное содержание, когда я пожелаю. Но и самому читать и осваивать материал необходимо. У меня ведь есть не только искусственный, но и свой интеллект.

Официальное назначение меня временно исполняющим обязанности куратора ЦСБ. Смешно, но ради этой бумажки практически каждый придворный готов был бы многое отдать, не исключая первенца. В действительности же все, что было написано в указе, заверенном личной подписью государя Русского царства Михаила II, это исключительно обязанности. Никаких привилегий, прав и свобод.

Следующими шли новые бланки о секретности. Да, становясь куратором ЦСБ, я автоматически получаю доступ к таким тайнам, о которых никому лучше не знать. И пусть конкретно я могу все это и так получить с помощью «Оракула», однако понятно, что у царя нет иной кандидатуры на эту роль.

Я его сын. Мне не стать цесаревичем, зато в моей верности Михаил II уж точно может не сомневаться. Кто еще может похвастать подобным расположением государя? Мечтающих о таком, конечно, много, да только царь властью делиться не желает, а для меня должность куратора ЦСБ — потолок любой придворной карьеры. Выше просто не прыгнуть, да мне и не нужно.

Пока я проставлял свои подписи на документах и прикладывал личную печать, Андрей Викторович успел допить первую чашку кофе и налить повторно. Лежащие на тарелочке рядом печенье и пирожные исчезали во рту полковника с пулеметной скоростью.

— Готово, Андрей Викторович, — постучав бумагами об стол, чтобы их выровнять, сообщил я.

Ворошилов тут же поднялся на ноги и глубоко поклонился.

— В таком случае от лица всей нашей Службы, Дмитрий Алексеевич, — торжественно произнес он, — поздравляю с назначением. И жду ваших приказов.

Естественно, это не значило, что нужно прямо сейчас командовать опричниками. Однако у меня имелись некоторые мысли на этот счет.

— Вы, Андрей Викторович, у меня теперь в прямом подчинении, — объявил я. — А потому тоже должны кое-что подписать.

По моему сигналу прислуга внесла черную папку с моим личным гербом. Вытащив из нее уже заполненный бланк, я протянул его полковнику. Ворошилов с приподнятой бровью принялся читать текст, а я просто