Шрифт:
Закладка:
Джанель нахмурилась еще сильнее:
– Она командовала этими солдатами. Рабыни не командуют солдатами[62].
– Релос сказал… сказал, что она была рабыней. Он привел ее… – Тамин поморщился: – Можно воды?
Брат Коун потянулся за бурдюком с водой, а Джанель склонилась на Тамином:
– Кто такой Релос Вар? Расскажи мне о нем.
Брат Коун протянул Тамину бурдюк, и барон принялся жадно пить воду. И, похоже, после этого ему полегчало, поскольку голос зазвучал лучше:
– Что я натворил?
– Слишком много всего и еще больше – недостаточно. Но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты сосредоточился, Тамин. Кто такой Релос Вар?
Поддерживаемый Коуном, Тамин с трудом сел.
– Учитель. Мой отец нанял его, чтобы… – Он замялся.
– Чтобы что?
Глаза Тамина засверкали стеклянным блеском. Он глубоко вздохнул:
– Чтобы вылечить меня от того, что я колдун.
Кто-то в толпе ахнул. Еще кто-то выругался. Дорна, уперев руки в бока, повернулась к толпе:
– Замолчите, вы все! Либо вы дадите человеку сказать, либо будете отвечать передо мной, понятно?
Джанель, прищурившись, склонила голову набок:
– Колдовство – это не то, от чего можно вылечиться, как от костоломной лихорадки или оспы.
– Я не хотел быть колдуном, – прошептал Тамин, – но я не мог… я ничего не мог с собой поделать. Я таков, каков есть. – Он вскинул голову, пытаясь поймать взгляд Джанель: – Ты знаешь, каково это.
Джанель, скривившись, возвела глаза к небесам, словно обращаясь к своим богам, а затем сосредоточила внимание на друге детства:
– Уверена – не знаю. Расскажи мне. Расскажи мне, как ты можешь быть колдуном против своей воли.
– Если тебя прокляли. А я всегда был проклят, – выдохнул Тамин, – с самого детства. Я лечил животных, лечил порезы и ушибы. Я не понимал, что делаю что-то не так. Точней, я не сразу это понял. Но когда… – Он скривился: – Когда отец был ранен на охоте… Я любил отца, поэтому я… я спас ему жизнь.
– Бедняга, – пробормотал брат Коун. – Если бы вы родились в другом месте, такой подарок судьбы принес бы вам стипендию Академии, а заодно и финансовую помощь от Гильдии Врачей. Вы не колдун. Вы – чародей.
Тамин бросил на жреца растерянный взгляд тяжелобольного человека:
– Я способен творить магию. Это колдовство.
– Я так понимаю, – в голосе Джанель звучало явное недовольство, – твоему отцу не нравилось, что у тебя есть дар?
– Нет… – Тамин сжал зубы и отвел взгляд. – Не нравилось.
– Тогда странно, что ты вообще дружишь с человеком, которого твой отец нанял, чтобы наказать тебя.
– Нет, все было не так. Релос Вар – великий человек. Он показал мне, что мне не нужно стыдиться. Мне не нужно было скрывать, кто я такой. – Он понизил голос и бросил короткий взгляд в сторону ярмарочной площади. – А когда отец… – Он не договорил.
– Что случилось с твоим отцом?
Тамин закрыл глаза.
– О, я думаю, и так все понятно, – откликнулась Дорна. – Его отец ненавидел колдовство. А Тамин учился использовать свои «колдовские» способности прямо под носом у своего отца. Так что это был лишь вопрос времени, когда старик поймает его за этим, верно?
Выражение лица Джанель и раньше казалось мрачным, но когда Дорна заговорила, оно стало холоднее льда.
– Так что ты сделал, Тамин?
– Я в этом не виноват!
– Ты барон Барсины. А значит, ты, по определению, виноват во всем, что происходит в этом знамени[63].
Он вздрогнул от гнева, прозвучавшего в ее голосе.
– Релос Вар сказал, что колдуны и колдуньи прокляли меня. Ты должна знать, каково это. Ты тоже проклята.
Ноздри Джанель раздулись от гнева:
– Кто тебе это сказал?
– Релос Вар. И он ведь прав? Ты проклята.
– Не колдунами.
– В этом нет никакой разницы!
Брат Коун вцепился в плечи барону:
– Это не так! – запротестовал он, хотя, скорее всего, Тамин не обратил на это никакого внимания.
– Это ты убил своего отца, Тамин?
Мужчина загнанно оглянулся по сторонам, но собеседников со всех сторон окружала толпа. Все жители города прислушивались к разговору, смотрели с нетерпением, ждали его ответа.
– Я не убивал его, – сказал Тамин, – я просто… Я просто убрал свое исцеление. Забрал его обратно. Он должен был умереть еще в первый раз, так что во второй он просто… умер.
Брат Коун заморгал:
– Это действует совсем не так! – и, повернувшись к графу, прошептал: – Исцеление действует не так. Нельзя просто его забрать!
Джанель кивнула, показывая, что услышала его слова, и подняла руку, жестом показав брату Коуну, чтобы он замолчал. А затем вновь повернулась к Тамину:
– А казнить управляющего за смерть твоего отца была твоя идея или Релоса Вара?
– Это была… – Тамин не договорил, но в его глазах появилось что-то темное и призрачное. Казалось, он только что очнулся от кошмара.
Тишину распорол голос маленькой краснокожей девочки с белыми пальцами, поставившей корзинку на землю перед Тамином:
– Кобыла Ксала приготовила тебе на ужин булочки на пару.
На вид ей было лет шесть.
Девочка шмыгнула носом и, вытерев его рукавом, повернулась к пожилой женщине:
– Я правильно сказала?
Та кивнула:
– Все правильно, жеребенок. – И она бросила под ноги Тамину зеленый шерстяной сверток: – Еще тебе понадобится плащ, чтобы согреться.
Дорна выпрямилась и положила руку на плечо Джанель.
Глаза графа расширились.
Брат Коун почувствовал, что настроение толпы изменилось, но он не понимал, что происходит. Тамин сперва выглядел озадаченным, но затем на его лице появилась паника:
– Нет. – Тамин покачал головой: – Нет, мне не нужна ваша милость!..
– Ты возьмешь то, что мы тебе дадим, – мягко ответил ему Кэлазан. Вытащив из-за пояса кинжал в ножнах, он положил их у ног Тамина: – Тебе понадобится клинок, чтобы быть в безопасности
– У меня есть для тебя пара седельных сумок, – предложил Данго. – Твой путь очень долог.
Брат Коун потянул Дорну за рукав:
– Я не понял. Он только что признался, что убил собственного отца, и обвинил в этом отца Кэлазана. Почему они дают ему подарки?
Дорна, скрестив руки на груди, наблюдала, как горожане выбирают разную мелочь: какой-то мешок, веревку, сушеные яблоки.
– Это не совсем подарки… – Она нахмурилась, с трудом подбирая слова по-гуаремски. Она указала на толпу: – Это скорее «оплата услуг»[64].
– Что? Не понимаю!
Толпа засуетилась. Подарки были импровизированными, их подбирали из запасов, взятых, когда люди убегали от дыма, – и вряд ли без них можно было обойтись. И все же они со всем презрением отдавали их барону. Отдавали с такой злобой, словно готовы были предложить ему яд,
