Не тут-то было. Сон не шел. Она пролежала все выходные в странном забытьи, без сна и без еды. Жуткая сцена изнасилования, увиденная в детстве и столь неожиданно прояснившаяся в памяти после поцелуя Юры, преследовала ее воображение. Стоило закрыть глаза, как она снова и снова видела то, что в детстве приняла за ножи, во всех жутких подробностях…

Ее тошнило, ей было плохо как никогда. Чудесный мир, открывшийся ей с появлением в ее жизни Юры, рухнул, пыля и громыхая обломками, хороня под собой хрупкую красоту, в которую она было поверила.

Звонил телефон: Соня. Яна не ответила. Она похоронена под обломками, в пыли и грязи, а там нет подруг.

Возможно, к Соне пришла полиция, и она звонит, чтобы предупредить…

Нет. Иначе бы полиция уже заявилась к ней, к Яне.

К концу воскресенья, изможденная и больная, Яна приняла решение уйти из жизни. Ей нет места на планете, где скоты могут безнаказанно мучить и терзать женщин только потому, что у них, скотов, мускулов больше. Мускулов больше, а мозгов меньше! Кто только создал этот ублюдочный мужской род? Зачем? Только горе от него на земле, только беда! Бьют, насилуют, устраивают войны…

Не будет она жить на одной планете с ними. Решено.

Остаток бессонной ночи Яна размышляла, как лучше покончить с собой. Можно прыгнуть из окна, но не хотелось боли в последний момент жизни. Газ – решение хорошее, но чревато взрывом, а в соседних квартирах дети живут. Вешаться – брр, ужас. Топиться? Яна слишком хорошо плавает. Оставалось только одно: наглотаться таблеток. Дело за малым: таблетки купить. А на них рецепт нужен…

Ничего, она придумает, как это сделать. Врачу наврет про бессонницу, получит рецепт и вперед. Дня три, ну четыре, пока все достанет, – и мучения ее будут закончены.

Приняв решение, Яна сумела заснуть. Спала она долго, очень долго. Проспала и работу, и какие-то звонки. Зато выспалась. И даже стала чувствовать себя лучше.

Она с аппетитом поела, позвонила на работу и сказалась больной. Потом отправилась гулять в сквере. О Юре старалась не думать. Она вообще ни о чем не думала. Смотрела на листья, траву, птиц, облака: прощалась.

Соня названивала без конца, и на очередной ее звонок Яна решила ответить. Возможно, к подруге уже пришла полиция, и она хочет предупредить… Да нет же, иначе бы полиция уже заявилась к ней, к Яне.

– Янка, куда ты пропала? – голос Сони был полон неподдельной тревоги. – Что случилось? Ты с четверга не отвечаешь на мои звонки, я волнуюсь!

Сегодня понедельник, прикинула Яна. Рыбалка с Юрой… рыбалка – она горько усмехнулась – была в пятницу… Если вдруг полиция начнет копать, то… Следует дать Соне версию, которая, в случае чего, отведет интерес следствия от Яны. Если, конечно, на нее выйдут, что сомнительно. Но все же.

– Сонь, прости, – тихо произнесла она слабым голосом. – Мне было очень плохо… Юра меня бросил.

Соня разразилась каскадом вопросов. Тем же слабым голосом Яна пояснила:

– В четверг еще… Он перестал брать трубку. А потом все-таки взял и сказал, чтобы я больше не звонила.

– И что? Ты с ним не встретилась, не объяснилась?

– Нет. С тех пор его не видела. Он избегает меня… – Яна всхлипнула. Совершенно искренне: вспомнила, как держала его за руку. И что за этим последовало.

Соня запричитала.

– Я тебе говорила, все мужчины – скоты, – скорбно проговорила Яна. – Но я все же поверила, что Юра особенный… Слушай, Сонь, ты извини, мне нужно побыть одной. Дай мне пару дней, чтобы прийти в себя. Я сама тебе позвоню, как только мне станет лучше.

Яна отключилась с облегчением. Через пару дней ее уже не будет на этой планете. Соня поплачет, конечно, но успокоится рано или поздно. Родители? Отец давно умер, мать потихоньку спивается в ожидании все никак не идущей к ней славы – о дочери уже вовсе не помнит…

Получается, что о ней и горевать некому, кроме Сони. Юра бы тоже горевал, наверное, если бы был жив…

Но он мертв. Яна его убила.

Она не чувствовала себя виновной. Случилось что-то неконтролируемое, как падение. Разве можно считать себя виноватым в том, что упал? И ногу сломал, больно себе сделал – себе! И нечаянно! Что, разве ты в этом виноват?!

НЕТ.

Юру жалко. И себя. Лишив жизни его, она причинила боль себе. Страшную боль.

Хотя, если вдуматься, не она убила его.

НЕТ.

Это те отморозки, которые насиловали девушку в лесу на глазах у детей! Это из-за них рука Яны вонзила нож под ребра Юры…

Из-за них, да!

Как они могли, выродки, сотворить с женщиной такое?! Ведь у них же матери есть, их тела священны. Это врата, через которые они, ублюдки, выползли из небытия в жизнь! Грудь матери кормила их в младенчестве, когда жизнь человеческая особенно беззащитна и хрупка! Они всем, всем обязаны женщине! И как же может такое быть, что они свой мерзкий отросток, который болтается у них между ног, принялись совать в святыню жизни? Куда ты смотрел, Бог? Как мог допустить?! Эта мерзота должна была сгнить в чреве своих матерей! Сдохнуть, выгнить и вытечь из них, как дерьмо. Лучшего не заслужили ни они, ни их родительницы, выкормившие нелюдей!

Тошнота подступила к горлу, и Яна, спешно отступив за дерево, скрючилась в приступе рвоты.

А когда спазмы прекратились, ее сознание неожиданно прояснилось. Все будто сделалось невероятно четким, контуры прорисовались, как под лучами мощного прожектора. Нет, неправильно она решила! Почему, собственно, должна уйти из жизни она? Пусть уйдут те, кто отравил ее существование! Кто сделал его невыносимым! Кто убил ту девушку и, возможно, еще много других девушек! И девочку маленькую в лесу, думавшую, что ее мама играет с друзьями в игру! Она не могла после этого выжить, когда выросла и все поняла. Не могла. Только разве в дурдоме…

И Юру тоже убили – они.

Ну уж нет, если кто и должен уйти с этой планеты, то эти твари! Они отравляют своим смрадом воздух, которым Яна дышит!

Ей вдруг стало необыкновенно легко. И весело. Вот правильное решение! А то ишь что удумала: руки на себя наложить. Еще чего! Это им не место на земле, им!

Надо очистить планету от них. Вот и все.

Яна испытала сильнейший прилив вдохновения. Важность предстоящей задачи вызывала у нее настоящую эйфорию. Ей