Но самой примечательной, конечно, была хозяйка всего этого места. Или, точнее сказать, госпожа.

Это слово напрашивалось само собой. Козлоногого-то я поначалу принял за обычного человека, правда, странноватого. Но то было в потемках и спросонья. Здесь же с первого взгляда было понятно, что передо мной существо совсем иного порядка. Хотя и пытающееся выглядеть, как человек.

Волосы её черны, как антрацит, и так же переливаются, играют отблесками от свечей. Кожа – напротив, молочно-белая и такая гладкая, что фигура кажется статуей, выточенной из цельного куска мрамора. Полупрозрачная ткань платья, похожего на древнегреческий хитон, не особо скрывает ее – сквозь складки просматривается изящный изгиб талии, высокая, идеальной формы грудь с темными ареолами. Мне стоит большого труда поднять взгляд выше, на ее лицо.

Красива. Безусловно, красива – той же совершенной, холодной красотой, характерной для древнегреческих статуй. Но в то же время одного взгляда в её глаза мне хватило, чтобы позабыть обо всех эротических фантазиях. Потому что в этих огромных, обрамленных длинными густыми ресницами глазницах плескалась тьма. Ни зрачков, ни белка, ни радужки – сплошная чернота, в которой, будто на поверхности воды, отражаются отблески от горящих факелов. А корона на ее голове и правда оказалась рогами – темными, слегка завитыми, и торчащими из черепа в разные стороны, будто лучи звезды.

Откуда-то из-за спины хозяйки, изящно обогнув точеную шею, выползла гибкая черная змейка, улеглась, будто живое украшение, приткнула голову в ямочку над ключицей. Но я на неё даже особого внимания не обратил – настолько меня заворожил взгляд самой Эреш. Кажется, она поняла это и, чтобы не смущать меня, снова опустила голову, продолжив свое занятие.

Центральную часть столешницы занимало что-то вроде игрового поля, на которое госпожа аккуратно выкладывала одинаковые шестиугольные пластинки размером с фишку казино – почти вплотную друг к другу, с небольшим зазором. Сделаны они были из черного камня с прожилками, похожими на рисунок паутины, а сам порядок, в котором незнакомка выкладывала их, напоминал причудливую мозаику с пустым круглым оконцем посередине.

Я еще раз огляделся и понял, что с этой поляны нет выхода. Даже тот путь, которым я пришел, уже исчез – деревья за моей спиной сомкнулись, образуя непроходимую стену. Только в небольшом пятачке неба над головой висела полная луна. Вроде бы похожая на земную, но крупнее.

– Ты так напряжен. Тебе не нравится здесь? – будничным тоном спросила госпожа, продолжая раскладывать свои фишки.

– Мне вообще не нравится всё, что творится последние пару дней.

– Понимаю. Вы, смертные, плохо переносите, когда вас вырывают из привычной среды. Зато именно в такие моменты за вами интереснее всего наблюдать. Вы начинаете проявлять свою истинную суть, которая до этого может скрываться за слоями иллюзий, привычек, навязанных стереотипов. Хм… Я уже так соскучилась по всему этому…

Она задумчиво усмехнулась, ставя на стол очередную фишку.

– Так вы сестра Козлоногого? – брякнул я, пытаясь перехватить инициативу.

Госпожа удивленно вскинула на меня свои жутковатые черные глаза и вдруг рассмеялась. Зубы у нее были идеально ровные и белые, будто нитка дорогого жемчуга. Разве что клыки на верхней челюсти выпирают слишком уж явно.

– Козлоногого? Только не вздумай так назвать его при вашей следующей встрече. Иначе она может оказаться последней.

– Ну, своего настоящего имени он мне так и не назвал, – проворчал я.

– Зови его Энки. Это имя не хуже других. По крайней мере, с ним связано не так много негативных воспоминаний. И – да, в каком-то смысле мы брат и сестра. Поскольку оба мы – дети Великой Ткачихи.

– И обитатели Заарума. Это я уже понял. Так где мы все-таки? Вы назвали это место паутиной. Это часть Заарума?

– Нет, что ты. Заарум смертелен для таких, как ты. Примерно как открытый космос. Но ты догадлив. Это место – за пределами привычного для тебя материального мира. Паутина – это своего рода кровеносная система, пронизывающая все слои ткани мироздания. Это царство Майи. Великой Ткачихи. Матери иллюзий, прародительницы всех смертных, хозяйки их судеб. Мы же – лишь слуги её. И посредники между ней и миром смертных.

– А то место, куда я попадаю, когда… проваливаюсь? Серый мир? Это тоже часть Паутины?

– Ммм, твой дар… Он довольно занятен. Ты хочешь узнать о нем больше?

– Хочу, конечно.

Она замолчала, продолжая выкладывать свою мозаику. Дело уже подходило к концу – шестиугольные камни сложились в четкий рисунок. Что-то вроде звезды с отверстием посередине. Я терпеливо ждал, сам невольно залюбовавшись получившейся картиной. Камни, казалось, чуть вибрируют и светятся изнутри, а все вместе создают ощутимо наэлектризованное поле.

Амальгамные линзы, кажется, тоже пытались проанализировать этот эффект, но внятного результата так и не выдали – перед глазами беспорядочно плясали светящиеся линии, то обрисовывая отдельные фишки, то соединяя их прямыми линиями или правильными многоугольниками. Это мельтешение раздражало, так что я дал Аме мысленный приказ отключить линзы на время.

– Это… какая-то игра? Или ритуал? – спросил я, кивая на разложенные на столе костяшки.

– И то, и другое, – улыбнулась госпожа Эреш. – Сыграем?

– Я не играю в игры, правил которых не знаю.

– Разумно. Тем более что обычная ставка в этой игре – жизнь. Собственно, что еще можно забрать у смертного?

– Тогда тем более – зачем в неё играть?

– Чтобы получить нечто большее, чем просто жизнь. И чтобы стать кем-то большим, чем просто человек. По крайней мере, большинство адхва-га приходили в Паутину именно за этим.

– Адхва-га… Я уже слышал это слово. Ныряльщики?

– Да. Извини, я могу путаться, поскольку в разных мирах и на разных языках они назывались по-разному. Странники, паутинники, призрачные ходоки… Да и саму Паутину люди называли по-разному. Например, лабиринтом. Но суть одна. Паутина – это естественный мост между мирами. Который, увы, сейчас используется крайне редко.

– Почему?

– Сложно сказать однозначно. Слишком много факторов, которые накладываются друг на друга. Упадок цивилизации арранов. Нарушение Великого баланса в самом Зааруме. В конце концов, просто естественный ход вещей. Всё, что имеет начало, имеет и конец. И наша вселенная, кажется, вступает в финальную фазу очередного цикла. Впрочем, по меркам смертных, впереди еще целая вечность.

Слушая её, я не переставал разглядывать разложенные фишки. Их идеальный порядок гипнотизировал меня, наполнял какой-то странной эйфорией. Но вдруг что-то заставило забеспокоиться.

Я поднял глаза и встретился с внимательным немигающим взглядом Эреш. Наваждение спало. Я с трудом удержался от того, чтобы не отшагнуть назад.

– Ну же, давай сыграем! – повторила свою просьбу демоница. – Для начала – понарошку. Чтобы ты понял правила. Присаживайся.