советские работники допускают неправильный, потребительский подход к вопросам колхозного строительства, выражающийся в подмене главной… производственной задачи в сельском хозяйстве задачей немедленного переустройства быта колхозников, что должно отвлечь основные силы и средства колхозов от решения важнейших производственных задач, должно повести к дезорганизации колхозной экономики и, следовательно, нанести вред всему делу социалистического строительства»; 2) в связи с этим необходимо «покончить с неправильным, потребительским подходом к вопросам колхозного строительства и повести работу на успешное решение главной задачи в колхозном строительстве — на дальнейшее повышение урожайности сельскохозяйственных культур, всемерное развитие общественного животноводства и повышение его продуктивности»; 3) «капитальные вложения необходимо направлять в первую очередь на развитие общественного хозяйства — строительство животноводческих помещений, сооружение оросительных и осушительных каналов… насаждение полезащитных лесных полос, строительство хозяйственных построек, колхозных электростанций…»; 4) необходимо «покончить с неправильной установкой на то, что наиболее важным в колхозном строительстве является будто бы сселение мелких деревень в единые «колхозные поселки», колхозные города и «агрогорода»… задачи бытового устройства в колхозах, жилищного строительства в деревне… имеют, несомненно, важное значение, но являются все же производными, подчиненными, а не главными. Забвение или умаление главных, производственных задач может повести всю нашу практическую работу в деревне по неправильному пути, затруднить дальнейший подъем колхозов и причинить тем самым серьезный вред колхозному строю»; 5) «надо решительно пресекать попытки сокращения размера приусадебного участка колхозного двора и вынесения части приусадебного участка за пределы населенного пункта как недопустимые и вредные»; 6) «работу по укрупнению мелких колхозов надо проводить без форсирования и торопливости, ни в коем случае не превращать ее в кампанию, строго соблюдая принцип добровольности в этом деле»[281].

Тогда Н. С. Хрущеву несказанно повезло, поскольку И. В. Сталин, бывший, по словам того же И. А. Бенедиктова, гораздо «либеральнее» в отношении оступившихся людей, чем те же Л. М. Каганович и А. А. Андреев[282], сохранил свое положение в высшем руководстве страны. Но как только Н. С. Хрущев дорвался до единоличной власти, то он начал мстить своим «гонителям». Так, уже в начале марта 1955 года, как только Г. М. Маленков «слетел» с поста главы союзного правительства, близкий к нему бывший зав. Сельхозотделом ЦК, министр совхозов СССР А. И. Козлов был выведен из состава ЦК, отправлен в отставку с поста министра и сослан в Северо-Казахстанскую область директором Чистовского зерносовхоза. Чуть позже, когда Н. С. Хрущев уже сам занял пост главы Совета Министров СССР, 1 апреля 1958 года, по его инициативе Президиум ЦК принял Постановление «Об отмене Закрытого письма ЦК ВКП(б) от 2 апреля 1951 г. «О задачах колхозного строительства в связи с укрупнением мелких колхозов»[283]. В этом документе утверждалось, что в указанном письме «содержится ряд совершенно неправильных положений, которые сыграли отрицательную роль, сковав инициативу передовых колхозов… в деле культурного подъема колхозного села», что появление подобного Письма стало результатом «отрыва его инициаторов от жизни и практики колхозного строительства» и что «эти задачи правильно и объективно были изложены в статье т. Хрущева Н. С. «О строительстве и благоустройстве в колхозах» («Правда» от 4 марта 1951 г.)».

Между тем Н. С. Хрущев, ставший в середине декабря 1949 года и секретарем ЦК по сельскому хозяйству, стал лично курировать не только все вопросы восстановления и развития аграрного производства страны, но и проведение коллективизации в тех союзных республиках и регионах, которые вошли в состав СССР незадолго до войны. Причем ход коллективизации на этих территориях, прежде всего на Западной Украине и в Прибалтике, носил крайне болезненный характер не только потому, что в Галиции, на Волыни, в Латвии и Литве пришлось вести ожесточенную борьбу с вооруженными бандформированиями бандеровцев и «лесных братьев», но и потому, что именно здесь традиционно велось единоличное хуторское хозяйство. При этом следует отметить, что даже откровенные антисоветчики типа Е. Ю. Зубковой вынуждены признать, что вплоть до конца 1948 года союзные власти не одобряли жестких и принудительных методов создания колхозов, ориентируя местные органы власти, прежде всего тамошних вождей компартий — А. Ю. Снечкуса, Я. Э. Калнберзина и Н. Г. Каротамма — на агитационно-пропагандистские и экономические методы работы, в том числе через налоговые льготы для всех хуторян, вступивших в колхозы[284]. Так, 21 мая 1947 года вышло специальное Постановление ЦК ВКП(б) «О колхозном строительстве в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР», в котором прямо говорилось: «1. При проведении строительства колхозов в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР ЦК ВКП(б) предлагает руководствоваться следующими указаниями: а) исходить из того, что в деле строительства колхозов не следует проявлять никакой торопливости, не задаваться в этом деле широкими планами, колхозы создавать на основе полной добровольности; б) привлекать в колхозы в первую очередь крестьян-бедняков; в) колхозы строить на базе современной сельскохозяйственной машинной техники, создавая их вокруг хорошо оснащенных машинно-тракторных станций; г) организуемые колхозы должны быть образцовыми, примерными хозяйствами, способными на деле показать преимущества и выгоды коллективного хозяйства и тем самым пропагандировать идею коллективизации в крестьянских массах»[285].

Однако уже к началу 1949 года высшему руководству страны стало очевидно, что столь мягким способом провести сплошную коллективизацию не удастся, поскольку за прошедшие полтора года в колхозах объединилась лишь малая толика местных хуторских хозяйств: 3,9% — в Литве, 5,8% — в Эстонии и 8% — в Латвии. Причем, как явствует из документов, основным препятствием для создания колхозов стал массовый террор местных хуторян со стороны «лесных братьев». Поэтому уже 29 января 1949 года Совет Министров СССР принимает отдельное Постановление № 390-138сс «О выселении с территории Литвы, Латвии и Эстонии кулаков с семьями, семей бандитов и националистов, находящихся на нелегальном положении, убитых при вооруженных столкновениях и осужденных, легализовавшихся бандитов, продолжающих вести вражескую деятельность, и их семей, а также семей репрессированных пособников бандитов»[286], в соответствии с которым советские власти перешли к крайне жестким мерам борьбы с антисоветским вооруженным подпольем. Во исполнение этого решения уже 12 марта 1949 года министр внутренних дел СССР генерал-полковник С. Н. Круглов издал Приказ № 00225 «О выселении с территории Литвы, Латвии и Эстонии кулаков с семьями, семей бандитов и националистов»[287], на основании которого вскоре была проведена операция «Прибой», что значительно ускорило процесс коллективизации в Советской Прибалтике, которая к началу 1953 года в основном была завершена. Всего, по данным современных историков, из республик Советской Прибалтики на поселение в Сибирь было выслано более 142 тыс. кулаков и откровенных националистов, активно поддерживавших «лесных братьев» и прочий уголовный элемент, которые не только