– Как я понимаю, вашего друга это задело?

– Не то слово! – воскликнул Дремов. – Оскорбило до глубины души. После чего он и решил следить за ней.

– Для чего?

– Как сказал мне сам Емельян, чтобы вывести ее на чистую воду. И его слова: «потрясти грязным бельишком перед носом ее муженька».

– То есть он преследовал благородную цель – открыть обманутому мужу глаза на неверность жены? – уточнила детектив.

– Вот именно! – с энтузиазмом подтвердил Дремов, не заметив в словах Мирославы иронии.

– И что же было дальше? – спросила Мирослава. – Дала ли его слежка хоть какие-то результаты?

– Емельян считал, что дала.

– И какие же?

– Во-первых, как сказал Емельян, в последнее время к Андриевской ходил один-единственный так называемый ученик. Чаще всего он оставался у нее до утра.

– Откуда это известно Крысинскому?

– От самого себя, – тяжело проговорил Дремов, – Емельян брал с собой бутылку и спал на площадке у двери учительницы. Он говорил, что этот ученик не раз переступал через него, когда выходил от соседки. Сначала это его вроде бы как пугало, а потом парень привык и переступал через Емельяна, как через какого-то кутенка.

– Понятно. – Про себя Мирослава подумала о том, почему никто из соседей не упомянул о том, что Крысинский лежал по ночам на лестничной площадке. «Надо бы уточнить», – решила она.

– Иван Максимович, – обратилась Мирослава к Дремову, – ваш друг догадался сфотографировать парня?

– Какой там! – отмахнулся мужчина. – У Емельяна сроду не было ни фотоаппарата, ни телефона. Хотя, – поправился он, – когда-то, наверное, были, я просто не помню. Но он их пропил.

– Почему так думаете, если не помните?

– Куда же еще они могли деться?

– Действительно. Но если у Крысинского не было фотографий парня, которого он подозревал в связи с Андриевской, какие доказательства он собирался предъявлять мужу Андриевской?

– Он хотел узнать телефон мужа и пригласить его на ночь! Подежурить вместе с ним под дверью Андриевской.

– Оригинально! – вырвалось у Мирославы, и она напомнила: – Вы сказали, во-первых. Значит, было и во-вторых?

– Было, – ответил Дремов.

– Что же?

– За учительницей следил еще один человек!

– Кто же это был?

– Какая-то блондинка.

– Блондинка?

– Да, на ней куртка джинсовая была и кепка.

– Если кепка, то откуда известно, что блондинка?

– Волосы были распущены.

– Это вам Емельян сказал?

– Он, Емеля! Кто же еще?

– А с чего он взял, что блондинка следила за Андриевской? Он что, столкнулся с ней нос к носу возле квартиры учительницы?

– Нет, в подъезде он ее не видел, – признался Дремов.

– Тогда почему Крысинский посчитал, что неизвестная блондинка интересуется именно Андриевской?

– Догадался по ее повадкам.

– По каким повадкам?

– Она присматривалась именно к этому подъезду!

– Мало ли, – пожала Мирослава плечами, – может, она следила за своим парнем?

– Может, – неожиданно согласился Дремов, – но только если она следила за тем парнем, что ходил к учительнице!

– Это-то откуда известно?

– Она фотографировала, как этот парень входил в подъезд!

– А где в это время находился Крысинский?

– Он был на детской площадке!

– И что он там делал? – недоуменно спросила Мирослава.

– Как что делал? Спал! – не скрывая удивления ее недогадливостью, ответил мужчина. – Емельян проснулся и как раз размышлял над тем, идти ему домой или сбегать в круглосуточную рюмочную.

– А что, есть такие?

– Сколько угодно, – брезгливо проговорил Дремов.

– И что он решил?

– Ничего! Не успел! Увидел, что блондинка из-за дерева на телефон снимает этого парня во время его захода в подъезд!

– Но доказательств этому нет, – обронила Мирослава.

– Емельяну можно верить! – настаивал Дремов.

– Куда потом делась блондинка?

– Уже темнело, и Емельян украдкой последовал за ней и увидел, как она в такси садилась.

– В какое такси?

– У Емельяна надо спросить.

– Просто какой-то приключенческий сериал. – Мирослава знала, что Шура Наполеонов был реалистом до мозга костей, поэтому не было ничего удивительного, что он не поверил рассказу Дремова.

– У вас еще что-то есть? – спросила она мужчину.

Но тот только развел руками. И тут же спросил:

– Разве этого мало?

– Очень мало, Иван Максимович, – ответила Мирослава. – Вы даже не знаете номера такси!

– Емельян сказал, что в номере машины было три тройки.

– Почему он это запомнил? – спросила Мирослава.

– Потому что в школе Емельян никогда оценок выше тройки не получал. И даже гордился своим званием троечника.

«Нашел чем гордиться», – подумала Мирослава, но наличие в номере такси троек все-таки отложила в своей памяти.

– Иван Максимович, разрешите откланяться, – сказала Мирослава и жестом подозвала официанта.

– Погодите, – сказал Дремов.

– Гожу, – отозвалась Мирослава.

Мужчина уставился на нее мрачным взглядом, потом спросил:

– Выходит, что на Емельяне можно поставить жирную точку?

– Я так не думаю, – ответила она уверенно.

– Но ведь вы…

– Иван Максимович! – проговорила Мирослава дружелюбно. – Я вижу, что вы хороший человек…

– С чего вы взяли? – с несколько обескураженным видом спросил он.

– С того, что даже сбившихся с пути друзей в беде не бросаете.

– К чему вы клоните?! – не выдержал он.

– К тому, что выводы делать рано. Нужно набраться терпения. Я ведь не волшебница и даже не фокусница, чтобы, как кролика из шляпы, моментально извлечь оправдание для вашего друга из вашей скудной информации.

– Простите меня, – Дремов опустил голову, – дурак я дремучий!

Мирослава невольно улыбнулась созвучию данной им себе характеристики с фамилией. Протянула руку через стол и, положив ее на руку Дремова, сказала:

– Надейтесь, Иван Максимович.

Он вскинул на нее большие светлые глаза и спросил:

– Правда?

Она кивнула и, поднявшись из-за столика, сказала:

– Мне нужно идти. До свидания, Иван Максимович.

– Пусть небеса пошлют вам удачу, – едва слышно прошептал он.

Но она услышала и согласилась с его пожеланием:

– Пусть пошлют.

Когда Мирослава шла к выходу, мужчина что-то истово шептал и крестил ее спину.

– Ага, вот и хозяйка твоя явилась, – сказал Морис лежавшему на террасе коту.

Дон приоткрыл сначала один глаз, потом другой, потянулся и зевнул.

– Жарко ему, – пояснил Миндаугас.

– Если ты опять хочешь завести речь о кондиционерах… – проговорила Мирослава.

– Упаси меня бог! – торопливо прервал ее Морис, надевая на лицо маску неописуемого испуга.

Мирослава невольно улыбнулась.

– Я только хотел спросить, – складывая руки на груди, продолжил Миндаугас, – не голодна ли хозяйка нашего замка.

– Коттеджа, ты хотел сказать, – поправила она его с улыбкой.

– Хотел, – покаянно кивнул он.

– Так вот, отвечаю, голодна, но не очень.

– Тогда овощное рагу и клубника к чаю будут в самый раз? – спросил он.

– Шуры на тебя давно нет, – рассмеялась Мирослава.

– И не говорите, – согласился Морис, – я и сам жду его не дождусь.

– А мне вот скоро он понадобится не для кормежки, а для дела, – обронила Мирослава, удаляясь в сторону ванной.

– Вы что-то обнаружили? – крикнул он ей вслед. Но ответа не дождался и направился на кухню.

После скромной трапезы Мирослава поблагодарила своего помощника и сказала:

– Все это время я искала не там!

– Не там? – удивился он.

– Угу. Вот, послушай. – И она рассказала ему о своем разговоре с соседями Андриевской и Крысинского, о том, как она встретилась в кафе с единственным вменяемым другом Емельяна. И передала рассказ Дремова.

– Какая ерунда! – воскликнул Морис. – Вы что, поверили в эту сказку?

– Почему нет? – спросила она.

– Потому что Крысинский все это выдумал!

– Не думаю, что у алкоголиков хорошо