В холодильнике у Людки нашлась водка, но так как мы не знали, жив ли Коля, то долго решали вопрос: пить за упокой или за здравие? Вася предложил не пить вовсе, но поддержан не был. Решили пить за удачу.

Удача все не шла, и за невеселыми разговорами просидели мы до рассвета. Улеглись по разным комнатам: мы с Людкой в спальне, мужчины — на диване.

Проснувшись ближе к обеду, застали Гришку за чисткой картошки, а Василия — за плитой. Умилившись, я поняла, что почти влюбилась, хотя это было и не ко времени. Мужчины накормили нас обедом и рассолом, обнаруженным в холодильнике Люсильды, и мы стали решать, что делать дальше.

— Предлагаю не отсвечивать, — изрек Василий, подумав. — Ситуация скверная, это я вам как юрист говорю. Надеюсь, наше пребывание в доме осталось незамеченным: камер там нет, соседи нелюбопытные. Узнаем, как обстоят дела, а там будем действовать по ситуации. Юридическую часть я возьму на себя.

Я решила, что мне пора домой, Вася вызвался меня отвезти, и мы оставили подружку с Григорием. Людка рвалась в больницу, узнать что-то о Крышкине, но я умерила ее пыл:

— Если не хочешь сесть в тюрьму, жди понедельника. Все узнаешь от Палны. А лучше смотри новости.

Гришка вызвался присмотреть за Люсильдой, я не возражала. Подружка, судя по всему, тоже. Вася довез меня до дома и, обещав позвонить, уехал. Мне было грустно, потому как я четко понимала: я бы на его месте не позвонила. Из-за нас у него одни неприятности, а кто ж их любит? С этими унылыми думами я провела остаток дня, страдая от вчерашнего пьянства, щелкая новости и бродя из угла в угол.

Утро понедельника выдалось пасмурным, под стать настроению. Накинув ветровку, я бежала на работу, когда позвонила Люська:

— Леля, мы пропали. Только что мне под дверь подсунули конверт с фотками. Позвонили, Гришка открыл — никого. А конверт лежит. На фото все мы, как есть. То входим в подъезд Палны, то выходим из него… И время проставлено.

Отпросившись с работы и наврав про больной зуб, через пять минут я уже неслась по направлению к дому Люськи. На ходу меня застал звонок Васи:

— Что делает утром самый красивый ветеринар в мире? Извини, что вчера не позвонил, не поверишь — заснул у телевизора. У меня хорошие новости…

— А у меня плохие!

Введя Василия в курс дела, я заплакала, а мужчина мечты велел стоять, где стою. Через десять минут он тормозил возле меня, а через минуту мы уже мчали к Люське.

— Город у нас небольшой, а в морге у меня товарищ работает. Я аккуратно разузнал, к ним никакого Крышкина не привозили, значит, он живой. Это уже радует. Что до остального — все скверно. Если в деле появился шантажист, считай, запахло жареным.

Люська лежала на диване с мокрым полотенцем на голове, Гришка хлопотал на кухне, делая кофе. На нем был короткий махровый халат, видимо, оставшийся от его предшественника. Да и сам он выглядел как-то иначе: выбритый, аккуратный и даже почти совсем трезвый.

— Решила его себе оставить, — шепнула мне Люська, приподнимаясь. — Крышкин в прошлом. А этот хозяйственный, да и добрый, как дитя. А у меня материнский инстинкт нереализованный.

Я шмыгнула носом, Людка меня обняла, и мы принялись плакать, ввергая мужчин в уныние. Вася пил кофе и рассматривал фотографии, попутно вводя Людку и Гришу в курс дела.

— Если Крышкин жив, то максимум, что нам впаяют, это нападение с целью ограбления. Да и то, хороший адвокат дело вмиг развалит.

— Эх, податься бы в бега, — заныл Гришка, но под Людкиным взглядом скис и замолчал.

Главной странностью было то, что шантажист прислал фото, но никаких дальнейших распоряжений не последовало. Людка мысленно подсчитывала, сколько денег у нее на карте, я полезла в кошелек, а Вася отпросился с работы до обеда и куда-то уехал, велев без него ничего не предпринимать. Людка с понедельника была в отпуске, а Гриша и вовсе не работал. Мы бродили по квартире, ожидая указаний, куда перевести деньги, и строя версии одна страшнее другой.

Через два часа Вася вернулся и порадовал:

— Все в порядке, узнал от кадровички, что Пална сегодня отпросилась, сказала, что с сыном неприятности. Он в больнице, но жизнь вне опасности. Подробностей я не знаю. И еще. Вчера, когда Люся рассказывала про Колю, промелькнула фамилия Герзоян…

— Ну да, это Колькина фамилия по отцу, Герзоян Николай Арсенович. Только у Палны с женатиком Арсеном какие-то контры в молодости вышли. Тот вроде не помогал особо, хотя и небедный был. Вот она Кольку на себя и переписала. Стал он Крышкиным.

— Ну вот, — удовлетворенно кивнул Вася. — Я же в нашей фирме на полставки тружусь, параллельно консультирую в крупной юридической конторе моего сокурсника. Я вспомнил, где слышал эту фамилию, поехал и проверил. Оказалось, мне не показалось. Один мой коллега как раз вел это дело в суде. Я, правда, с ним знаком шапочно, так что подробностей не знаю.

— Давай хоть как! — взмолилась Люська.

— Пару лет назад к нам в контору обращалась жена Герзояна Арсена, который умер незадолго до этого. Сюда они переехали из Армении. Детей в браке у них не было, но у ее мужа, как оказалось, был сын от другой женщины. Арсен Герзоян в молодости учился в нашем городе, имел здесь знакомых, вот и прижил наследника. Сын этот и есть Коля Крышкин.

— Ух ты…

— Речь там шла о большом наследстве: загородный дом, две квартиры, доля в бизнесе. Словом, жена Герзояна не хотела делиться с наследником мужа, который стал для нее сюрпризом, и пыталась всячески затягивать дело. К тому же там всплыла какая-то ошибка в документах, что-то с фамилией. Насколько мне известно, дело так и не завершено, стороны судятся уже два года…

— Погоди,