как блистательной или «дорогой победой» ее историки не именуют. Это была яркая вспышка полководческого таланта, действительно шедевр военного искусства (если его можно именовать искусством). За это время французский император как будто обрел былую поразительную энергию и продемонстрировал высшее тактическое и стратегическое мастерство. И снова засверкало военное счастье Наполеона <…> Шутка ли сказать, за шесть дней было захвачено в плен четыре русских генерала, для сравнения – за весь 1812 год французы в бою взяли лишь двоих израненных генералов. Отступающая Силезская армия была дезорганизована, потеряла моральный дух и находилась в полном расстройстве. Но вот только догнать и добить противника Наполеон уже не мог, хотя этого требовала оперативная обстановка и логика военного успеха. Ему мешал лимит времени, выделенный судьбой»[167].

У Наполеона к началу марта было уже больше 75 000 человек, из них 40 000 он выставил заслонами против отступившего князя Шварценберга, а с 35 000 устремился за Блюхером, который сам по чистой случайности чуть было не попал в плен. Но, спасшись от плена, Блюхер не ушел от сражения: 23 февраля (7 марта) Наполеон настиг его у Краона (это уже на северо-востоке от Монтрё, гораздо севернее Вошана) и завязал бой с выдвинутым ему навстречу корпусом генерала М. С. Воронцова. Итог дня: русские потеряли 5000 человек, французы – на 500 человек больше. А тем временем вся армия Блюхера сосредоточилась еще севернее, у Лаона. 25–26 февраля (9–10 марта) Наполеон предпринял попытки выбить союзников из лаонской позиции, но попытки эти не удались. Потеряв около 9000 человек, Наполеон отвел свои войска на юго-запад, к Суассону.

В это же время маршалы Удино и Макдональд, которым было приказано следить за князем Шварценбергом, были отброшены в район Прованса.

Не успев отдохнуть и не дав отдохнуть своей армии после безрезультатного сражения у Лаона, Наполеон, который, как утверждает военный историк Дэвид Чандлер, «несмотря на угнетающую обстановку, был преисполнен боевого духа»[168], бросился на вошедший в Реймс 15-тысячный русско-прусский отряд под начальством русского генерала графа де Сен-При. 1 (13) марта Наполеон неожиданно ворвался в Реймс, наголову разгромив противника (при этом сам де Сен-При был убит). После этого Наполеон двинулся на юг для встречи с князем Шварценбергом.

Встреча эта произошла 8 (20) марта у Арси-сюр-Об. У Наполеона было около 30 000 человек, у Шварценберга – около 90 000. Сражение, в котором принимал участие и Барклай-де-Толли, длилось целый день, французы нанесли союзникам большие потери, но преследовать Шварценберга сил уже не было, и Наполеон, контратакованный гренадерами Н. Н. Раевского и кирасирами принца Евгения Вюртембергского, был вынужден уйти обратно за реку Об.

После сражения при Арси-сюр-Об Наполеон со своей 50-тысячной армией задумал зайти в тыл союзников и напасть на их пути сообщения. При этом Париж был оставлен практически неприкрытым, и вот тут-то союзники и решили рискнуть: воспользоваться тем, что Наполеон далеко на востоке, и идти прямо на французскую столицу, рассчитывая захватить ее раньше, чем император французов успеет лично прийти на ее защиту.

Глава девятнадцатая

Капитуляция Парижа

Русские в Париже. Французская карикатура 1814 года

Карл Генрих Раль. Маршал Мармон вручает ключи от Парижа российскому императору Александру I. 1814

Алексей Кившенко. Вступление русских войск в Париж. 1880

Прямой путь на Париж преграждали только маршалы Мармон и Мортье, но у них в общей сложности было не более 25 000 человек, да и то не регулярные войска, а неопытные новобранцы и национальные гвардейцы. Фактически они оказались брошены Наполеоном на произвол судьбы. Сражение при Фер-Шампенуазе 13 (25) марта не могло не закончиться их полным поражением.

В результате, почти 150-тысячная армия союзников, оставив Наполеона далеко на востоке, 17 (29) марта 1814 года подошла к парижским пригородам Пантен и Роменвилль.

О настроениях, царивших в Париже, сам маршал Мармон написал в своих «Мемуарах» следующее: «Жители Парижа мечтали о падении Наполеона: об этом свидетельствует их полное безразличие в то время, как мы сражались под его стенами. Настоящий бой шел на высотах Бельвиля и на правом берегу канала. Так вот, ни одна рота национальной гвардии не пришла нас поддержать. Даже посты полиции, стоявшие на заставах для задержания беглецов, сами разбежались при первых выстрелах противника»[169].

Короче говоря, падение Парижа «уже не могло быть отсрочено».

Маршал Мармон возглавлял оборону Парижа от Марны до высот Бельвиля и Роменвиля, а маршалу Мортье была поручена линия обороны, шедшая от этих высот до Сены. Войск у того и другого было так мало, что выполнение задачи выглядело маловероятным.

Союзники подошли к Парижу с севера и с востока тремя колоннами: правую (Силезскую армию) вел прусский фельдмаршал Блюхер, центральную возглавлял М. Б. Барклай-де-Толли, а левая колонна под командованием кронпринца Вильгельма Вюртембергского двигалась вдоль правого берега Сены. Боевые действия в центре и на левом фланге союзников возглавлял Барклай.

Как мы уже говорили, союзники спешили овладеть Парижем до подхода армии Наполеона, поэтому Барклай не стал дожидаться сосредоточения всех сил для одновременного штурма со всех направлений.

Одним из первых перешел в атаку генерал Н. Н. Раевский. Выделенный из его войск сильный отряд в шесть часов утра 18 (30) марта пошел на Пантен и к лесу между этой деревушкой и Роменвилем, а сам генерал Раевский с пехотой князя Горчакова и кавалерией графа Палена 1-го пошел на штурм высот Роменвиля. Как обычно, гвардия оставалась в резерве.

Но французы сумели предупредить атаку Н. Н. Раевского. Понимая, что Пантен и Роменвиль составляют ключ к их позиции, они вознамерились овладеть ими, и были в полном движении, когда принц Евгений Вюртембергский приближался к Пантену. Угадав замысел противника, принц оставил в этом селении одну дивизию, а с другой пошел навстречу французам, к холму за Пантеном. Фактически генерал Евгений Вюртембергский (племянник императрицы Марии Федоровны, супруги Павла I) один вынужден был выдержать кровопролитный бой, в котором он потерял только убитыми до 1500 человек. После этого он запросил подкреплений, известив Барклая следующей запиской: «Второй корпус обрекает себя на жертву. Подумайте о нас и помогите нам». Михаил Богданович ответил: «С благодарностью признаю вашу решимость. Гренадеры готовы подкрепить вас».

Как видим, решительные действия Барклая, пославшего вперед две дивизии 3-го гренадерского корпуса, во многом способствовали общему успеху сражения под Парижем. Он ввел в бой резерв и «немедленно определил жребий сражения».

После этого Барклай приказал приостановить наступление,