Шрифт:
Закладка:
Внешне веселая, радостная, неудержимо оптимистичная постмодернистская архитектура Селебрейшн скрывала за собой неолиберальную политику. Отсутствие государства в этом уютном уголке Флориды должно было быть настолько абсолютным, что в городе не было никаких выборных должностных лиц. Один местный житель, врач, сказал Эндрю Россу, почему он счастлив жить при администрации Диснея, а не при демократически избранных городских властях: «Я предпочел бы жить скорее в гражданском, чем в политическом обществе <…>. Здесь мы имеем дело с деконструкцией правительства, уменьшением политизации. В гражданском обществе вы чувствуете желание вписываться в сообщество и удовлетворять ожидания своих соседей. В политическом обществе, управляемом жесткой рукой правительства, вы полагаете, что ваши соседи будут удовлетворять ваши ожидания»[237].
Росса беспокоило будущее города, полагающегося на корпоративное управление: «Когда общество позволяет школьному образованию зависеть от лотерейных фондов или мимолетной благосклонности производителей игрушек и сладкой газировки, оно уже поступилось своими демократическими обязанностями»[238]. Когда и в Селебрейшн дела пошли наперекосяк — новые дома строились кое-как, планировавшееся современное оптоволокно в каждый дом так и не было проложено и т. п., — те, кто выражал недовольство, не получили никакого ответа от Disney Corporation. В конечном счете в 2004 году Disney продала Селебрейшн частной инвестиционной компании Lexin Capital.
Тем не менее города, построенные в соответствии с принципами нового урбанизма, такие как Селебрейшн, оказались популярны. После того как два критика Нового урбанизма, Дуглас Франц и Кэтрин Коллинз, какое-то время прожившие в городе, опубликовали в 1999 году свою книгу «Селебрейшн, США: жизнь в дивном новом городе Диснея», один из посетителей amazon.com оставил на нее гневную рецензию: «Написано левыми журналистами-нытиками <…> Они язвят, что Дисней не отдавал часть своей прибыли на благотворительность и помощь людям с низкими доходами, но сами при этом не стали сдавать свою „бабушкину квартиру“ малоимущим. Как истинные либералы, авторы считают, что корпорации несут ответственность за благосостояние каждого <…> Было бы неплохо хоть раз услышать, как они благодарят Диснея. Спасибо, Уолт Дисней, за ваше ви́дение. Спасибо за то, что рискнули своим капиталом. Спасибо за участие в политических баталиях, чтобы Селебрейшн стал реальностью»[239].
Точно так же деревня принца Чарльза в Дорсете оказалась популярна, особенно среди пожилых жителей графства, которые, возможно, после выхода на пенсию хотели бы избавиться от шумного и уродливого мира за его пределами.
В результате герцогство Корнуолл, все земли и недвижимое имущество которого принадлежат принцу Уэльскому, начало разработку бодрийяровских симулякров любимого проекта принца на других участках, которыми оно владеет. Так появился Нанследан, город, который строится недалеко от морского курорта Ньюквей в Корнуолле, с красочными террасными домами и «садовыми улицами», украшенными огородными растениями и фруктовыми деревьями, высаженными рядом с домами. Еще один проект застройки на землях герцогства за пределами Труро, также в Корнуолле, был реализован при финансовой поддержке супермаркета Waitrose. Критики прозвали первый Surfbury, а второй, из-за участия супермаркета, Trolleybury и обвинили тот и другой в том, что они пытаются повернуть вспять время с точки зрения архитектуры. Но путешествия во времени всегда были частью постмодернистского архитектурного репертуара.
Когда принц Чарльз произносил свою знаменитую речь 1984 года, критикуя предлагаемое расширение Национальной галереи, спроектированное архитектурным бюро Ahrends Burton Koralek, он сказал: «Предлагаемое похоже на чудовищный нарыв на лице любимого и элегантного друга»[240]. Бюро выиграло в 1982 году конкурс на реконструкцию пустыря на месте взрыва немецкой бомбы рядом с Национальной галереей и получило зеленый свет на начало работ; но принц Чарльз снова включил им красный. Через год после его речи был объявлен новый закрытый конкурс, состоявшийся только благодаря пожертвованию в размере 50 миллионов фунтов стерлингов от семьи, владеющей супермаркетами Sainsbury’s. Чарльз решительно склонялся к постмодернистскому проекту Роберта Вентури и Дениз Скотт Браун, который, естественно, победил в конкурсе и был реализован в 1991 году. И снова не подлежащий демократическим процедурам член королевской фамилии единолично оказал глубокое постмодернистское влияние на то, как будет выглядеть Британия.
Это было странное завершение старого спора. Вентури и Скотт Браун были теми самыми архитекторами, которые два десятилетия назад утверждали, что нам есть чему поучиться у Лас-Вегаса, и призывали других архитекторов быть более восприимчивыми к вкусам и ценностям «простых» людей, которым нравились безумные пастиши на Невада Стрип. Поразительно, но именно им, восхвалявшими Вегас, столицу безвкусицы, консервативный принц доверил проектирование пристройки к Национальной галерее, которую он образно назвал «любимым и элегантным другом».
Не совсем понятно, понравился ли ему результат. Известно, что у него вышел спор с Вентури по поводу фальшивой коринфской колонны, которую архитектор хотел использовать в качестве декоративного элемента. «Колонна как архитектурная единица должна служить опорой», — сказал принц, являющийся одним из попечителей галереи, на заседании правления в 1987 году. Это было замечание, которое показало, что на интеллектуальном уровне принц не понимал постмодернистскую архитектурную теорию Вентури, и в частности проводимое им различие между зданиями-утками и декорированными сараями. Пристройка к Национальной галерее, спроектированная Вентури, была, конечно, вторым, поскольку его коринфская колонна не поддерживала и, конечно, не должна была поддерживать что-либо.
Вентури пригрозил покинуть проект, и колонна осталась. После завершения работ, в 1991 году, принц Чарльз написал в предисловии к книге о новом крыле галереи: «Я уверен, что сейчас разгорятся споры о том, насколько хорошим является здание, которое подарил нам господин Вентури. Я оставлю это на усмотрение других, хотя скажу, что, по моему мнению, интерьеры выглядят очень многообещающе»[241]. Так или иначе, нам всем, даже принцам, пришлось приспосабливаться к постмодернизму.
(5) Мы живем в меркантильном мире. 1983. Софи Калль / Apple Macintosh / Мадонна
I
Однажды летом 1983 года Софи Калль нашла на улице Мучеников в Париже записную книжку. Несмотря на то что на первой странице были указаны имя и адрес, художница не стала сразу возвращать ее владельцу. У нее появилась идея. Тем летом французская газета Libération предложила ей написать серию колонок, а эта записная книжка могла бы дать ей тему. Она решила создать портрет владельца записной книжки, некоего Пьера Д., связавшись с его друзьями и восстановив его образ по их описаниям.
То, что задумала Калль, было искусством апроприации, балансирующим на грани законности и
