— Милана, — я понял, что нужно говорить правду, какой бы горькой она ни была. Сочувствие или попытки успокоить лишь больше напугают, не приведя ни к чему хорошему — Твой муж бил, насиловал тебя, изменял. И ещё куча непонятной херни, что творится с твоим наследством.

— Откуда ты… — прошептала, попытавшись отстраниться. А я почувствовал такое режущее одиночество, словно души лишили. Помимо воли, удержал её, обнимая.

— Охрана. И я нанял детектива. — признался. Она распахнула глаза, недоверчиво взглянув на меня. Точно сомневалась в том, что нужна кому-то настолько, что ради нее стараются что-то сделать, помочь. Гнев забурлил внутри едкой лавой, разливаясь по венам. Я бы свернул башку ее урода-мужа за одно то, что он лишил ее веры в свою привлекательность, уверенности. Точно маленькая девочка сейчас, забыв о том, что боялась меня всего каких-то пару минут назад, Милана глядела на меня снизу вверх, ожидая подтверждения.

— Но не все мужчины такие….Ты мне нравишься…очень нравишься. — выдохнул, склонившись над ней. Еле коснувшись её губ своими, замер. Пускай решит сама, спешить нельзя. Я же, как сейчас понял, решил все для себя давно. Ещё в тот самый вечер. Просто предпочитал прятаться за отговорками " слишком хороша/есть муж/употребляет".

Девушка замерла, слегка откинув голову назад. Биение ее сердца отдавалось в моей руке, что обнимала, приближая такую желанную за года одиночества награду к себе. Проведя языком по ее губам, я услышал тихий стон. Мысленно улыбнулся- а она не так равнодушна ко мне, как желает показать. А после все мысли разом испарились. Ее губы….Я мог бы целовать их вечно. В голове разом всплыли обрывки фраз, раньше казавшихся глупыми. " Прекрасна ты, возлюбленная моя… Сотовый мёд каплет из уст твоих"*- меня поразило то ощущение правильности происходящего, когда она млела от моих ласк. Покусывая ее пухлые губки, я тут же ласкал эти места языком, а после входил им в ее нежный ротик, имитируя то, что желал бы сделать с нею и прямо сейчас. Тихий стон Миланы заставил утробно зарычать в её приоткрытые влажные губы. Моя! Никому не отдам!

Сжав руки в кулаки, я убрал их с ее талии, прерывая самый крышесносный поцелуй в жизни. "Если меня так коротит от одного поцелуя, то что будет, когда мы займёмся сексом?" — мелькнула мысль, въедаясь намертво в мозг, заставляя жадно хвататься за образы, тут же возникшие перед глазами. Чёрт!

Выпустив её, я отстранился. Милана испуганным зверьком почти вжалась в дверь.

— Прости. Я бы соврал, если сказал, что не хотел этого. — честно признался. Она молчала, но уже начала озираться вокруг. Ищет способы сбежать. Она вообще странная- единственная, пожалуй, представительница женского пола, что в моем присутствии не только не превращается во флиртующую соблазнительницу или, хотя бы, не млеет, украдкой поглядывая в мою сторону, а вечно пытается уйти, ускользнуть, просочиться точно вода сквозь пальцы. Надо же, а у меня, оказывается, болезненное самолюбие? Или это только с ней подобным образом работает?

— Милана, не бойся меня. Я отвезу тебя в свой дом, там живёт мой сын, моя мать. Ты будешь практически все время с ними- не со мной- беспокойство в её глазах немного угасло, но немой вопрос я разгадал верно.

— Я хочу помочь тебе. И не просто потому, что считаю нужным наказать этого ублюдка. А потому, что ты мне нравишься. — и снова выражение недоверия на ее кукольном личике. Наверно, ляпнул что-то не то? Тут же вспомнилось, как она отреагировала на это признание в первый раз. Идиот! Все испортил. Но тут будто озарение снизошло — с ней нужно аккуратно, точно с раненым человеком зверем, что никогда не станет больше доверять людям. Нужны время, терпение и…немного хитрости, куда без этого.

— Как человек. — поспешил добавить, понимая, как глупо это звучит после поцелуя- И как женщина, но если ты против, или я тебе не нравлюсь. Или…в-общем, я просто больше не заговорю об этом. Я правда только желаю тебе помочь, и не более.

— Но почему при этом мне обязательно ехать — она чуть замялась- К тебе?

— Потому что лишь там ты будешь в безопасности. В гостинице или в любом другом месте твой муж не только быстро найдет тебя, но и заберёт. Думаю, не нужно объяснять принцип работы наших правоохранительных органов, если люди, едва у них появляются деньги, стараются нанять как можно больше личной охраны? — хмыкнул я, лаская её взглядом. Такая женственная, нежная. Губы чуть блестят влагой, глаза раскрыты, светлая кофта на груди облегает так, что член пульсирует от желания. А осознание того, что она явно не специально подбирала такую кофту, просто грудь большая, большая и охренительно аппетитная, ещё больше заводит. Такая сексуальная скромница, будто специально провоцирующая мужчин. Но теперь я был уверен — она не такая, не та ледяная красавица с приема, а маленькая потерявшаяся девочка, вдруг оставшаяся одна в этом мире. Неуверенная в себе, испуганная, не доверяющая больше никому. Боль, что причинил ей муж, разъедала Милану изнутри. И я — тот, кто излечит её. Да, может, излишне самоуверенно звучит, но если я видел цель- сомнения сразу отметал. Они лишь мешали на пути к цели.

— Это…Так странно. — протянула она, глядя куда-то позади меня. И вдруг так по-детски улыбнулась, что мне стоило огромного труда усидеть на месте, не рванувшись к ней- Там…ваш…твой друг.

Обернувшись, я увидел Дэна, что валял дурака, строя самые дебильные выражения лица из арсенала имеющихся. Намекал, что устал ждать.

— Подождет. — приступил я к первой части плана, созревшего в голове за пару минут — Милана, я не заставляю тебя остаться у меня или чем-либо отплатить, через пару месяцев все закончится, и ты сможешь спокойно жить одна, не боясь, не скрываясь.

— Просто… — видно было, что она уже обдумывает предложение. Первоначальное отторжение самой идеи жить под одной крышей со мной прошло- Ты — посторонний человек, и готов помочь? Зачем это тебе? — вскинула она на меня взгляд.

" Потому что хочу тебя! Себе! Навсегда!" — едва не заорал во всю глотку, поражаясь тому, что она не видит, как действует на меня.

— Муж тебе был родным, и? — отразил удар, заставив её затравленно вздрогнуть, вспоминая. Мне было до одурения жаль её, хотелось обнять, утешить, но я сдерживался — пускай проживет эти эмоции, поймет, что не все в жизни так буквально, как ее учили с детства. Моя правильная девочка. Для нее не существует оттенков, только черный и белый. Свои, близкие, всегда хорошие. А чужие? Чужие, естественно,