досталась нам от предков, но я не против, чтобы она подчинялась человеку, который служит царям.

— Тогда я вынужден откланяться, моя любовь, — я поднялся на троне, — тебя и женскую половину я оставлю на всякий случай охранять своих солдат.

— Благодарю тебя дорогой, — слабо улыбнулась она, уже полностью успокоившись, поскольку поняла, что я вообще не покушаюсь на её власть, а просто наказываю изменников. Тут она была обоими руками за.

Я показал рукой всем отойти, а сам наклонился к ней.

— Пока есть такой чудесный шанс избавиться от неугодных, моя любовь, может и у тебя есть пара имён, кто давно тебе надоедает, но от кого ты в силу обстоятельств никак не могла избавиться сама?

Глаза Хатшепсут расширились, она задумалась, затем наклонившись ко мне и прошептала несколько имён.

— «Надо будет узнать у помощника Усерамона, чтобы это были не наши люди, — подумал я, услышав их, — а так почему бы не сделать Хатшепсут приятное».

— Постараюсь со всем разобраться как можно быстрее, любимая, — я поднялся и помахав ей рукой, отправился в лагерь. Прежде всего требовалось разобраться с меджаями, которых мы захватили больше трёх тысяч, вместе со своим главой. Он был спокоен и не сопротивлялся при задержании, когда к нему домой вломился Хопи со своими людьми. Всё, что он попросил — это не трогать семью и затем безоружный вместе со своей охраной сдался нам. С ним я первым и наметил разговор в своём шатре, пока Хопи отправились трясти дома неугодных Хатшепсут купцов, заглянув разумеется сначала к помощнику Усерамона, чтобы уточнить их лояльность мне.

***

Войдя в свой шатёр, я нашёл там сидящего на коленях среднего роста и телосложения мужчину, который спокойно сидел, не обращая внимание на стоявшую рядом охрану из четырёх легионеров. Для человека, который планировал моё убийство, он был слишком как по мне спокоен, прекрасно осознавая последствия, которые последуют сейчас, когда я всё узнал.

— Приветствую царя Двух Земель, Его величество Менхеперру, — увидев меня, он наклонился вперёд, дотронувшись лбом до пола, обратно разгибаясь уже с трудом, поскольку руки его были туго стянуты верёвками сзади в локтях.

Я сел на стул и только после этого ещё раз его осмотрел.

— Как по мне, ты слишком спокоен для человека, с которого вскоре живьём снимут кожу, — сказал я.

— Его величество славится своей справедливостью, — склонил он голову, — прошу Его выслушать мою историю, прежде чем он примет решение.

Я приглашающе показал рукой. Он стал рассказывать, как его семья попала долги благодаря неразумным тратам его отца и он унаследовал больше проблем, чем почёта, хотя и занимал такую высокую должность. Имея в кредиторах фиванские купеческие семьи, он был вынужден оказывать им услуги, часто даже те, что сам не стал бы делать без принуждения. Вот и в этот раз ему пообещали порвать старые расписки, если он найдёт людей, которые устранят царя Менхеперру. Первый раз он отказался, но когда стали распродавать за долги имущество, а его слуг забрали в рабство, он дал согласие.

— Это конечно донельзя слёзная история, — не сильно поверил ему я, — но ты мог прийти ко мне, вместо того, чтобы пытаться меня убить.

— Я боялся, — он посмотрел на меня спокойно, — Его величество хоть и справедлив, но бывает весьма жесток со своими врагами и об этом также многим известно. Так что я испугался за свою семью.

— Хм, — я погладил подбородок, — если всё, что ты рассказал — это правда и ты не хочешь, чтобы я начал пытать твоих детей и жену у тебя на глазах, то ты конечно расскажешь всё в подробностях? Назовёшь все имена?

— Конечно мой царь, сейчас мне нечего скрывать перед тобой, — склонился он в поклоне, — я понимаю, что только моя честность спасёт мою семью.

— А тебя? — поинтересовался я.

— Моя судьба меня мало тревожит, — он пожал плечами, — это путь любого воина, умереть не в своей кровати.

— Ни от кого в этой истории я не услышал имени царя Хатшепсут, — после минуты раздумий, сказал ему я, — и имён верховных жрецов, хотя твои убийцы напали на меня с криком «ложный бог». Кто их на это надоумил?

— Купцы Твоё величество, — поклонился он до пола, — они хотели отвести от себя подозрения. Что касается Его величества Хатшепсут, она никогда не была замешана в заговоре. Клянусь в этом Его величеству Менхеперра своей семьёй и всеми богами.

— «Мда, жаль, что их никак не притянуть к этому, — немного расстроился я, понимая, что без настоящих показаний, будет бесполезно что-то предъявлять жене и жрецам. А выбитые под пытками, сведения будут мало чего стоить».

— Хорошо, я разберусь в этой ситуации, — я вышел из раздумий, снова посмотрев на предводителя меджаев, — и вернусь к тебе снова.

— О большем, я не могу просить Его величество, — поклонился он.

Так, как он себя держал, никто из тех, кто посещал мою палатку эту и следующую ночь себя не вёл. Любой купец или жрец, которому стоило сломать хоть мизинчик, тут же начинал рыдать и сыпать именами. Танини и Рехмир со своей свитой писцов и помощников, только успевали записывать и передавать в город приказы на аресты, изъятие земель и собственности у причастных и не совсем причастных людей. Под пытками все охотно называли имена тех, на кого указывали мы и солдаты легионов вычищали город от неугодных, конфискуя ценности, рабов, слуг и дома с поместьями. Но они хотя бы оставались живы, поскольку те, кто был причастен к заговору тут же казнились через повешение и установленные рядом с поместьем «П» образные, стоящие в ряд виселицы, никогда не пустовали. К ним подтаскивали очередных жертв и тут же приводили приговор в исполнение, снимая уже мёртвых и так до тех пор, пока все списки, которые мы составили не закончились. Тех же кто был невиновен в заговоре, но крови мне или Хатшепсут попил, мы просто лишали имущества и вместе с семьями продавали в рабство, оставляя им жизнь.

На самое сладкое я оставил себе тех четырёх глав фиванских семейств, которые сильно разбогатели благодаря мне, а потом почувствовав себя безнаказанными, решили меня кинуть. Для них персонально я наконец осуществил свою давнюю угрозу и всех четырёх после длительных пыток, чтобы узнать подробности покушения на меня и замешанных в этом остальных участников, я скормил их крокодилам, которых прикормили на одном месте, бросая в реку на протяжении недели овец. Когда концентрация крокодилов в этом месте стала максимальной, их не покормили неделю, а затем всех четверых купцов вывели на