— Ты чего? — удивился Аменеминет.

— Там посольство прибыло, господин, — не отдышавшись, как следует, доложил Пентаура, — вчера на закате причалили.

— Посольство? Откуда?

— Из земель акайвашта. Сам царь Та-Ипет пожаловал.

— Та-Ипет? Смотри-ка. Акайвашта я ещё не принимал. Или честь сию надлежит мне отдать Величайшему? А, Пентаура?

— По моему ничтожному разумению, — склонился Пентаура, — приветствовать старшего земель акайвашта надлежит Величайшему.

Вот так. Не «царь» и уж тем более не «великий». Просто «старший».

— Скажи ещё, он Меченре равен.

— А-бити Меченра зовёт владыку акайвашта братом, — ответил Пентаура, — а он не каждого нечестивого царя так зовёт.

— Даже так? — удивился Аменеминет, который далеко ещё не все премудрости взаимоотношений между Священной Землёй и её соседями успел постичь.

— С другой стороны, — возразил сам себе Пентаура, — насколько я помню тамошнее дело, твой достойнейший брат, да будет голос его правдив, не пожелал звать этого правителя а-бити. Были донесения, что и Теретсаб в письме к правителю Киццувадны, содержание коего стало нам известно, выражал сомнение, что старшего земель акайвашта пристало звать братом.

Аменеминет приподнял бровь. Было чему удивляться — редкое единодушие непримиримых врагов.

— Стало быть, брат мой этого царька достойным не считал?

— Скорее, его предшественника.

Менна встал, прошёлся по комнате, сложив руки за спиной.

— Ты упомянул некое тамошнее дело? Что за дело?

— Существуют записки твоего брата и многих его предшественников о делах в Та-Ипет. Они собраны в одно место. Некоторые папирусы хранятся там триста лет.

Аменеминет уже знал, что архив Дома Маат ведётся по всем «Девяти лукам»[76]. Как горделиво утверждали писцы Сешат — «от начала вечности». Знал, но всё ещё удивлялся.

Некоторые папирусы представляли собой описание земель и городов. Другие были просто списками правителей с пометками, кто кого родил или убил. Где-то пометок было больше, где-то меньше.

Читая подобные папирусы, Менна чувствовал себя самозванцем. Он никак не мог придумать применения этих списков царьков давно съеденных стражницей Амет. Но их всё же зачем-то составляли.

— Чем же эти задворки так важны? — спросил он писца.

— Важны — не важны, мой господин, но интересны. Особенно Величайший Небмаатра интересовался делами в Та-Ипет, отправлял послов и лазутчиков.

Поистине утро открытий. Давний интерес Та-Кем к Стране Пурпура и Кедра неудивителен, а вот что в земле акайвашта заинтересовало его предшественников? Это же, во-первых, Апоп знает где. Оттуда иногда являются нечестивые пираты. Они дики и трудно укротимы, но их, к счастью, немного. И, во-вторых, они весьма бедны, оттого и норовят ограбить Священную Землю.

Менна осознал, что ничего об этой земле не знает, хотя, казалось бы, немало времени убил, пьянствуя и приятельствуя с человеком оттуда.

Царя, пусть даже он властитель худосочного стада, следует принять Величайшему, но Верховный Хранитель должен стоять по правую руку с узким опахалом из перьев сокола. И не просто стоять — знать о причинах и целях сего визита едва ли не больше, чем сам визитёр.

— Ты сказал, есть записи?

— Да, мой господин.

— Пусть доставят в хенерет. Я чуть позже прибуду туда.

— Будет исполнено!

Когда он появился в малом зале Дома Маат, там уже стоял внушительный сундук, который пришлось тащить четверым слугам, не иначе. Внутри были аккуратно сложены десятки свитков в кожаных футлярах.

У Менны руки опустились. Решительно непонятно, с чего начать. Он развернул один свиток, повращал глазами и свернул обратно. Спас его Пентаура. Перебрав пару-тройку, беззвучно шевеля губами он, наконец, ткнул пальцем в один из них.

— Вот этот. Самый первый, — он протянул Верховному Хранителю свиток.

Менна принял его аккуратно, было видно, что папирус очень стар. Сколько же ему? Лет триста? Около того.

— Я пока разложу их по порядку, — сказал Пентаура и еле слышно пробормотал себе под нос, — если смогу.

Менна сел за стол и погрузился в чтение:

«Небетта Анхемнут, царственная дочь Владычицы Земли, младшая из сестёр Избавителя, на одном из многочисленных пиршеств, данных праведногласым Яхмосом Небпехтира после взятия Хат-Уарита, свела знакомство с наёмником из-за Великой Зелени именем Дана. Сей высокородный муж, приведший вместе с братом своим одиннадцать ладей, весьма отличился в битве с кефтиу на водах и хека-хесут на суше, за что был щедро награждён золотом и скотом.

Царственная Небетта и оный Дана возлюбили друг друга. Тогда Дана явился пред очи Величайшего, пообещав вернуть всю добычу, золото и стада, лишь бы только согласился Избавитель и Объединитель отдать ему единокровную царственную сестру, дочь Отважного Секененра.

Величайший Небпехтира,[77] сам будучи юным, зная о любви сестры своей, дал согласие. В качестве приданого он выделил жениху несколько ладей, множество мастеров и каменщиков, дабы Дана выстроил на своей родине дворец, достойный царственной дочери великого Секененра Таа Отважного, а также храмы Нетеру. Великая праведногласая Яххотеп одобрила сей союз, сказав, что для Священной Земли хорошо иметь на севере союзника против Кефтиу».

Менна посмотрел на писца.

— А вот список царей Муканы, — сказал Пентаура и протянул ещё один обрывок папируса, — его составил праведногласый господин Мерихор, когда вернулся из своего первого посольства к акайвашта.

Менна посмотрел на список.

— Пересу? Я слышал это имя от Атарика. Его считают не просто царём, а великим воином, героем.

— Царей Муканы акайвашта теперь зовут потомками Пересу, его действительно чтят великим героем, — сказал Пентаура, — но на самом деле они потомки наёмника Даны и Величайшего Секененра Таа.

— А потому Священной Земле всегда было интересно, что там происходит, на краю престола Геба? — догадался Аменеминет.

Понятно теперь. С точки зрения ремту более справедливо наследование по материнской линии. Потому фараоны прошлой династии так любили жениться на сёстрах.

— Да, мой господин, — кивнул Пентаура, — именно так. Особенно много записей о делах акайвашта составлено в годы Величайшего Небмаатра Аменхотепа[78].

— Почему? — спросил Аменеминет.

Пентаура последовательно развернул несколько свитков, отыскивая нужный.

— Вот, здесь говорится, что в Дгеисе расплодились нечестивцы сверх всякой меры, поклоняются рогатому Баалу и приносят человеческие жертвы.

Пентаура посмотрел на Верховного Хранителя и добавил:

— Они усилились и начали угрожать нашим союзникам, потомкам Секененра.

— Атарик мне говорил, что акайвашта не поклоняются Баалу, — удивился Менна.

— Они его зовут иначе, — объяснил Пентаура, — господин Мерихор называл имя Загрей. Здесь где-то должно быть это записано.

— Такое имя слышал, — кивнул Менна.

Слышал, да. Бывший собутыльник пару раз упоминал.

— Я думал, это хороший бог. Атарик говорил — он вино любит.

— Этого демона Дуата, противного установлениям Нефер-Неферу[79] как