Шрифт:
Закладка:
Это было нормой. Века так до тринадцатого. В России это сделали в восемнадцатом веке! И это работало!
Геллерт не понимал ничего… Он не понимал почему и как, но хоть знал, для чего это нужно: чтобы Владыка имел уровень жизни, как на Западе, и при этом власть, как на Востоке. А царь здесь отождествлялся с государством.
Он же умный? Он вспоминал своё прошлое. Россия напоминала какой-то противоестественный гибрид из области химерологии и некромантии. Как-то Геллерт сделал такую вещь ещё в школе и пытался её заавадить. Она отказывалась умирать после Авады. Как объяснил Лорье: «То, что мертво, умереть не может».
Но в 1761 году всё изменилось. Раньше всё было ясно — все рабы царя. Воюй, работай или агитируй. В смысле, молись. Но в 1761 году русские отменили обязательную воинскую службу дворян, но при этом оставили им землю, привилегии и крестьян-крепостных. То есть вы можете делать всё, что хотите, с землёй и людьми, но государству ничем не обязаны! И крестьянам ничем рабский труд не компенсировали: ни деньгами, ни гражданскими правами, ни собственностью! Теперь дворянин не обязан служить в армии, а крестьяне — обязаны! Это просто сюрреализм какой-то — есть целый слой населения, который получает ресурсы от государства, но тратит их не на государство! Смешнее было бы только собирать налоги с населения и тратить это на проституток!
И это всё равно работало! Геллерт изумлялся, не понимал как, но оно работало! Он быстро внёс изменение в свою модель России, выкинув её из класса диктатур типа сатрапии и закинув в новый, уникальный класс, где помимо России были государства Африки, которые продавали своих граждан в обмен на ружья, чтобы удержать контроль над местностью — он связал это всё термином «самооккупация».
Когда в маггловском мире были Наполеоновские войны, русские годами проигрывали Наполеону. Как, впрочем, и все. Вскоре сложилась патовая ситуация: Франция, захватившая большую часть континентальной Европы, не могла достать Англию, а та лишь блокировала Францию на море. У Наполеона был выбор: потерять экономику и умереть потом от голода, либо разгромить Россию, чтобы получить ресурсы и путь в колонии Англии.
Франция пыталась подружиться с Россией. В том числе и через династический брак. Не сработало. Русские начали сосредотачивать войска на границе с Францией и при этом не соблюдали континентальную блокаду. Так началась война Франции и России, от которой, как всегда, выиграла Англия.
А странности в России всё нарастали. В Англии всё понятно — есть метрополия, есть колонии, где коренное население живёт хуже и оттуда вытягивают ресурсы. Но в России… Ядро метрополии жило хуже, чем присоединённые! Потому что русские написали конституцию для себя, а подарили её полякам, хотели освободить всех крестьян, освободили крестьян в Прибалтике, а уж присоединение Финляндии… На таких условиях он бы тоже к кому угодно присоединился: Финляндия не платила налоги и не поставляла рекрутов в армию.
Ситуация складывалась всё более нелепая. России надо расширяться, ибо невозможно интенсивное развитие при тех вводных для населения, что есть. А изменить начальные условия — развалить Россию на части, ибо ничем, кроме принуждения и лжи, вместе эта химера не держится. Без развития — гибель от конкурентов в меняющемся мире. Перемен быть не может — если мы побеждаем, перемены ни к чему. Если проигрываем, значит, мало ресурсов вложили, надо объявить новый призыв и повысить налоги. С низших, разумеется. Вообще, Геллерт смотрел на русских и просто поделил их на касты — низшие, кто работает и умирает, и высшие, которые либо творят безумные планы, не связанные с реальностью, либо работают надсмотрщиками. Он правда не понимал, как их различить, они были, как магические дикобразы: реально одинаковые. Но сами они как-то друг друга различали. И причём дело было не в людях — их эмигранты были абсолютно нормальные, просто государство у них выходило… нелепое… как розовый фестрал.
Однако так не могло продолжаться вечно. На чём основана маггловская экономика? Человек думает, как побольше заработать, чтобы лучше жить. И старается, что увеличивает производительность труда. Каждый сам себе надсмотрщик и счетовод. По воспоминаниям магов, в России крепостные думали во время работы как бы свалить, не перенапрячься или на крайний случай — как бы отдохнуть дома. Их идеал — работа, где не надо думать. Думать те могли только для себя, а большая часть населения работала не на себя. Несоответствие мыслей и работы вызывало крайне низкую производительность труда. И требовалась армия надсмотрщиков. И обычаи у них странные — например, петь во время сбора ягод, чтобы никто из сборщиков ягоды не ел! А ведь это решается просто: каждый собирает свои ягоды! Хочешь — ешь, хочешь — продавай.
После Наполеоновских войн Европа рванула вперёд. Россия увеличила за полвека производство на шестьдесят процентов, а Европа — в двенадцать раз. Естественно, военная встреча в Крымской Войне закончилась для России катастрофой, и быть по-другому не могло: союзники поставляли снаряды по построенной им в Крыму железной дороге, а русские — на волах. Доставка патронов из Англии в Россию была дешевле, чем из России в Россию!
После военного поражения середины девятнадцатого века русские решили что-то менять. И к удивлению Геллерта — у них что-то получилось.
Они избавились от Аляски. Немыслимо — русские избавились от земли! Это как нюхлер, выкидывающий блестяшки. И пусть через пару лет после продажи Аляски там нашли золота намного больше, чем на сумму, за которую её продали, — факт оставался фактом.
Русские отменили крепостное право, то есть освободили от рабской службы не только дворян, но и крестьян, что надо было сделать в 1761 году, они сделали в 1861! Как это объяснить проще… Они сначала отменили товар — службу дворян, а потом через сто лет отменили её оплату — рабский труд крестьян. Конечно, свобода по-русски была очень условна — у крестьян отняли безвозмездно часть земли, оставшуюся надо выкупать с процентами следующие сорок девять лет, отказаться от договора и уйти без земли нельзя (можно через взятку), всё та же идиотская «община» с регулярным переделом земли…
