Шрифт:
Закладка:
— Есть еще кое-что. Я не могу иметь детей. Эта информация не доступна общественности, об этом знают только мои ученики, в которых я уверена и Хокаге, только в устной форме, но и он не будет трепаться. Если я не смогу забеременеть в кротчайшие сроки, все подумают, первое, что я слишком стара, но внешность моя до сих пор также молода, как у двадцатилетней, а значит вся вина падет на тебя, что ты… по меньшей мере бесплодный.
Бланш замолчала, позволяя парню думать. Девушка вновь села, прямо, опустив голову на спинку. В голове был сумбур. Если говорить откровенно, ей и самой не хотелось этих проблем, но еще больше она не хотела, чтобы эта, казалось бы, незначительная вещь - общественное мнение, мешало ей жить.
— Роан, мне все равно. Пусть смеются, пусть тыкают пальцем. Я пять раз практически погиб на войне и один раз, чуть сам себя не убил. Почему они молчали, когда я лежал с вспоротым брюхом, почему они молчали, когда красноволосый ублюдок тащил мою девушку в свой шатер? И сейчас что? Потому что им это не нравится, потому что это не соответствует традициям? Нахуй их всех!
Парень вскочил со своего места. Вытянувшись, словно струна, он до бела сжимал кулаки, смотря в никуда. Чувства жгли воспоминания о прошлых неудачах. Он помнил, как даже самые близкие друзья говорили, что пока он не обзаведется, хотя бы своим личным жильем, ни одна девушка не согласится с ним встречаться. Были ли это шутки? Хотелось бы верить, что да. Он гол как сокол, брошенный родителями, воспитанный улицей оборванец с незаурядными способностями мечника, что он не может развить из-за своего социального положения.
— Почему тебя это заботит?
Неожиданно резкий вопрос Кеншина заставил Роан распахнуть глаза. Парень искоса смотрел на нее, не решаясь повернуться лицом. Открытые предплечья сейчас бугрились от напряженных канатов мышц и длинных змей синих вен. Он был напряжен, и очень сильно. Впервые она видела его таким. Но Роан говорила откровенно, без утайки, так как считала, что если сейчас попытается играть в «политика» порушит гораздо больше, чем построит.
— Потому что от меня зависят ученики. Ты… Лиза, моя ученица, родила мальчиках. Старейшины Узумаки решили отправить наследника «мертвой» ветви обратно в Узу, оставив мать и дядю здесь. Мне удалось решить этот вопрос с Хирузеном, но как ты уже понял, на меня также была возложена кое-какая «ответственность».
— Ты «Бог Шиноби», ты убила двух Каге, разгромила огромную армию… Разве это ничего не стоит? Разве такого шиноби не будут уважать только за его силу?
— Не будут. Для наших я - герой, для всех остальных - чудовище. Это еще одна причина. За твоей головой будут охотиться сыны и дочери тех отцов и матерей, что я убила. Они ничто не смогут сделать мне лично, но будут гадить через плечо. Я не собираюсь танцевать под чужие песни, но также не хочу развязывать локальную политическую войну.
— Ты себя-то слышишь? Может быть ты еще выйдешь замуж за какого-нибудь кланового отброса, для того, чтобы наладить отношения с ними?
Импульсивные слова Кеншина, разозли Роан, заставив и ее саму вспыхнуть. Девушка подорвалась с места, а от нее повеяло жестокой убийственной аурой. Беловолосая опасно ткнула парня в грудь указательным пальцем.
— Ты переходишь границы дозволенного.
Злоба откровенно читалась на ее лице и в холодных голубых глазах. Мечник повесил голову, смотря исподлобья на нее. В головах обоих людей были странные мысли.
— Я… во всем тебя хуже. Знаю, что не достоин. Но, Роан, я люблю тебя. Не боюсь, что меня будут осуждать или попытаются убить, но я боюсь того, что это может повлиять на тебя. Скажи, что ты чувствуешь по отношению ко мне?
— Кеншин… я ненавижу это чувство.
Последовавший ответ беловолосой обескуражил и практически сбил с ног. На мгновение мечник подумал, что это конец.
— Любовь - иррациональна, непонятна, опасна и глупа. То, что я испытываю к тебе сбивает меня с ног, обескураживает… Это не я. Все жизнь в моих мыслях была логика, мои чувства были спокойны. Моменты с моими бывшими партнерами оставили неизгладимые шрамы. Я также, как и ты, боюсь сделать ошибку. Я не «Бог», я такой же человек.
Бланш отвела взгляд в сторону. Смотреть на него было сложно… невыносимо. Сейчас, как никогда, была бы кстати Левиафан, что могла бы разъяснить все с логической точки зрения. После минутного молчания, она продолжила:
— Мне нет дела до различия наших условных характеристик. Сила не определяет человека, точно также как и талант. Я боюсь того, что ты сломаешься под грузом этого хаоса…
Бланш фыркнула, усмехнувшись. В голове всплыли несколько лиц из далекого прошлого. Демон, в которого она влюбилась и девушка, которую она бросила из-за желания мести.
— Боюсь совершить ошибку и потерять тебя. Не хочу, чтобы тебя убили из мести ко мне, не хочу, чтобы тебя преследовали интриганы. Не хочу, чтобы твоей жизнью разменивались на политической доске. Я действительно питаю к тебе слабость.
Кеншин ощутил, как от ее слов кровь приливает к ушам. Все же в ее мыслях не было неприязни или ревностного желания мести, там была своебразная забота. Мечник сжал зубы и кулаки, проглатывая образовавшийся комок злости в горле. Он не мог изменить своего происхождения, не мог по щелчку пальцев достигнуть ее уровня, он ничего не мог изменить в таких масштабах, которыми апеллирует Роан.
Парень сделал наг вперед, обхватывая женские плечи, притягивая беловолосую к себе.
— Я эгоист. Но если в твоем сердце… есть слабость по отношению ко мне, я хочу непременно ей пользоваться. Роан, я умру все равно. Убьют меня на задании или свои же…, я не хочу потерять отведенное мне время. Лучше я буду недолго с любимым человеком, чем один.
— Без меня ты можешь прожить чуть подольше.
— Ты не «Бог» и не можешь сказать, какая отведена для меня судьба.
Роан рассмеялась, ее плечи задрожали из-за рвущегося хохота. Кеншин немного подозрительно бросил взгляд на лицо девушки, нервная улыбка была тому подтверждением его беспокойства. Бланш было смешно от того, что «система» - не понятный,
