Шрифт:
Закладка:
Среди оравы этих людей затесалась несколько девушек, который работали в тылу и им было крайне интересно послушать истории вояк, а мужчины были не против женского внимания и уж тем более присутствия. В ходе небольшой прогулки молодой человек сам не заметил, как возле него начала ошиваться блондинка с рассеянным зрачком на фоне бирюзовой радужки. Чистокровная Яманака – однозначно, их редкий цвет глаз можно было узнать даже на другом конце материка.
Девушка сначала вела себя достаточно скромно, тихо и учтиво. Чуть-чуть погодя она стала откровенно липнуть и заглядывать в рот. Сие внимание, конечно, тешили гордость молодого человека, да только в голове всплывало лицо девушки, что могла стереть и его и ее одним щелчком пальцев. Кеншин помнил слова, сказанные Роан, о том, чтобы он хорошо подумал о своем будущем и надо ли ему вообще строить отношения с ней. Сначала он не понял послание, его товарищи говорили, что парня культурно отшили, а вот после… Когда по всем фронтам разошлась весть о гибели Цучикаге и Райкаге, о появлении новой легенды и имя Небесного Демона было у каждого на устах, Кеншин понял, что теперь к ней будет самое пристальное вниманию. Люди будут все, что связано с Роан, начиная с ее внешности, учеников и достижений, заканчивая личными отношениями. Несмотря на то, что личная жизнь в мире шиноби – это то сакральное, что должно быть неприкосновенным, никто не имеет право обсуждать или осуждать чьи бы то ни было отношения, сплетников всегда хватало.
Появление учеников Хокаге мечник встретил скептическим взглядом. Конечно, каждый из них показал себя как весьма достойный шиноби и крайне сильный боец, да только на фоне Роан они гасли, как свечки. Да только последовавшие возгласы о Кровавом Мессире и Небесном Демоне вызвали странный шоковый приступ и неподдельную бурю эмоций.
Кеншин повернулся в сторону столика, куда решили приземлиться ученики Сарутоби. Из-за стенки, делавшей ее не видимой с этого ракурса, вышла высокая беловолосая девушка. Она не поворачивалась и уж тем более не оборачивалась. Роан пересела к своей ученице, предложив противоположное сидение троице.
Увидев ровно белое лицо, Кеншин ощутил странное чувство стыда, смущение и страха. Роан не глупая и не невнимательная, а ее уровень сенсорики был на той планке, которой могли достигнуть только обладатели додзюцу. Она точно его почувствовала и все видела. От нестерпимого чувства стыда и отвращения к самому себе, мечник сжал колени в ладонях, зажмурился, тяжело дыша.
Разговор за столиком легенд был тихим, его невозможно было расслышать, исключая какие-то странные, иной раз совершенно глупые шутки Джирайи. Кеншин старался не оборачиваться, он выдернул свою руку из объятий девушки, отодвинувшись в сторону. Его товарищи заметили это на первый взгляд странное, весьма глупое поведение. Как они то считали, между ним и Небесным Демоном была обычная мимолетная интрижка, что не являлась редкостью на фронте от слова «вообще». Сколько на фронте перетраханных Учих и Хьюг, славившихся своей неприступностью и хладностью – не пересчитать. Будь то девушки или парни – не имело значения.
— Не менжуйся.
Шендо притянул друга за шею, шепча тому на ухо, дабы никто не слышал. Со стороны это выглядело как обычная мужская шутка, ведь в перекинутой через плечо Кеншина руке была бутылка с сакэ, которая была направлена в сторону ротового отверстия мечника.
— Если тебя приревновали, значит не все так ровно в ваших отношениях. И перестань себя вести, как тряпка. Будь мужиком!
Слегка… очень сильно пьяный Шендо покачивался из стороны в сторону и нависал всем своим центнерным весом на мечника, что тому ощущалось весьма некомфортно. Сбросив со своих плеч стокилограммовую тушу, парень встал из-за стола, направляясь в уборную.
Проходя мимо стола Роан, мечник старался спрятать глаза за прядьми длинных иссиня-черных волос. Мимолетно он услышал слова девушки о грядущей Третьей Мировой. Кеншин не стал вдумываться в них, нет, он обратил внимание на тон голоса. Спокойный, отчужденный, весьма холодный. Она не так с ним общалась. Это немного тешило самомнение, так как по всей видимости кроме чисто деловых, рабочих чувств ни к Джирайе, ни к Орочимару она не испытывала.
В уборной молодой человек холодной водой пытался смыть оцепенении и ту неловкость. Немного удалось привести эмоции в более пригодный вид.
Я же ничего не сделал. Это она липла ко мне! Если бы я ее оттолкнул, это бы выглядело некультурно!
Парень, смотря в зеркало, пытался уверовать в свои же слова, но получалось откровенно плохо. Мокрые пряди прилипли к лицу, пересекая его вдоль и поперек. Кеншин ударил кулаком о стену. Секундная боль заставила перевести внимание. На стесанной костяшке проступила капля крови.
Черт, это моя вина. Шендо прав, я трус и слюнтяй. Надо было оттолкнуть ее… Как же гадко.
Кеншин положил руку на ножны с черным клинком Кокушибо, подаренный Роан. Весьма дорогой и бескрайне ценный дар, который не раз использовался в реальном бою и показал трансцендентные способности подавления врага. Острое лезвие прорезало любые бронежилеты, рассекало камни и кости, как масло.
Оглаживая ладонью рукоять, также нежно, как он это делал с ней в ту ночь, Кеншин тяжело смерил свое отражение в зеркале. Разбитость его эмоций, непостоянность чувств и нерешительность характера в таких важных вещах заставляла парня не раз биться головой о стену.
Надо поговорить и расставить все точки.
Но решительность в его взгляде быстро пропала из-за появившегося вопроса:
Как? Когда? …
В голове появились странные мысли, что будь он из благородной семьи, из великого клана или имей он хотя бы какой-никакой капитал, то все было бы легче и проще. Нет. Не было бы.
