С самого начала из-за сильного мороза и яростных метелей, а также из-за враждебного поведения эстонцев марш проходил очень тяжело. К 20 декабря войска без особых происшествий достигли Феллина, занятого эстонскими войсками. Они начали переговоры, в которых в обмен на сдачу оружия и лошадей требовали отправки по железной дороге в Ревель, откуда затем можно было продолжить путь на Родину морем. Но германское командование, т.е. офицеры штаба корпуса, во главе с капитаном Нойманном, вполне верно оценивало намерение эстонцев попросту подчинить немцев своей власти, а потому затягивало переговоры, отправив тем временем войска маршем в Халлисте. План полностью удался. Утром 21 декабря после очень тяжелого перехода колонны немцев достигли Халлисте и там смогли остановиться на дневку, настоятельно необходимую для отдыха и людей, и лошадей.

Вечером 22 декабря после дальнейших напрасных переговоров с эстонцами, несмотря на тревожные известия об обстановке в юго-восточной Лифляндии, продолжили марш на Тигниц. Попытка эстонцев отрезать обозы, направлявшиеся туда по железной дороге, провалилась из-за непоколебимой позиции частей, особенно обоих эскадронов 17-го драгунского полка. Только одна рота 383-го ландверного полка отказалась вмешаться в разгоревшиеся между тем бои, «так как там стреляют». Советские войска, стоявшие на железной дороге Вольмар – Хайнаш, после этого успеха открыли путь на юг отряду германских войск. В их руки попал только один из драгунских патрулей.

Дальнейший марш через Лемзаль прошел без всяких помех. 27 декабря отряд «усталый, однако невредимый» вступил в Ригу. Оттуда 31 декабря началась отправка 60-го генерального командования и всех частей из Дерпта на Родину. Они могли с удовлетворением оглянуться на свои недавние деяния, которые убедительно показали, на что способны германские войска даже в тяжелейшем положении, если у них целеустремленное командование, а сами они сохранят присущую им дисциплину.

Положение балтийских немцев

Отступление из Эстляндии и северной Лифляндии, разумеется, непосредственно коснулось и положения проживавших там балтийских немцев. Самого худшего им приходилось ожидать и от их врагов из местного населения, и от продвигавшихся вперед большевиков. В поисках помощи взоры немцев обращались на их соплеменников из рейха. В то время как военные инстанции теперь рассматривали балтийский вопрос лишь в рамках их основной задачи – вывода войск на Родину, а последние, в свою очередь, находились под воздействием привитых им предрассудков, генеральный уполномоченный[204] отстаивал существенно иную точку зрения. По этому поводу в начале декабря он писал в одном из отчетов правительству рейха:

«Благодаря вышеописанным факторам балтийские немцы также пришли во вполне понятное возбуждение. Они полагают, что их имущество и даже жизнь находятся в серьезной опасности, и силой прорываются на юг. Как я вынужден был убедиться в ходе моей последней командировки, все крупные проселки севернее Риги забиты едущими на юг повозками, на которых балтийские немцы пытаются доставить в безопасное место членов своих семей и пожитки. И нельзя сказать, что тревоги их совершенно неоправданны. Не проходит и дня, чтобы не приходило известие об очередном акте насилия где-либо, жертвой которого стал балтийский немец. Несмотря на это, я все еще рекомендую обращающимся ко мне за советом балтийцам остаться в этой стране. Исход балтийских немцев застопорился из-за ограниченных транспортных возможностей; но если использовать их только для этих нужд, недовольство среди наших ожидающих отправки солдат стало бы еще больше»[205].

Винниг, исходя из подобной оценки положения, был твердо уверен в необходимости формирования самообороны для жителей этой страны, лишенных привычной для них системы органов государственной власти. Он вел об этом переговоры с местными временными правительствами, однако был не особенно доволен результатами своих попыток. Части из местных жителей прекрасно подходили для поддержания порядка и спокойствия, однако в деле охраны границы с Советской Россией на них рассчитывать было нельзя. Он указывал на недостатки формирований со смешанным национальным составом и в конце концов заявил, что даже если считать финалом деятельности в Прибалтике окончание вывода наших войск, то потребуются части арьергарда численностью в 25 тысяч человек, причем вполне боеспособных.

Ввиду этого он возвращался к своему проекту формирования отрядов с приданием им полевой артиллерии или же отправки в Прибалтику готовых подразделений, укомплектованных молодыми солдатами.

Винниг полагал, что правительство рейха также не рассчитывает на полный разрыв связей с Прибалтикой. Поэтому он исходил из того, что Германия должна быть не только оккупирующей, но и охраняющей эти страны силой. «Наш долг – позаботиться, чтобы эти страны, вырванные нами из относительного, хотя и примитивного правового порядка, когда мы оставим их, могли бы располагать возможностью создать новый государственный строй, способный защитить жизнь и собственность своих граждан».

При этом командование армии из-за его якобы недостаточной активности – что в действительности было лишь следствием пессимистической оценки положения – представлялось Виннигу только препятствием. Поэтому он запросил о смене командующего армией и его начальника штаба, или, по меньшей мере, хотя бы последнего из них. Правительство рейха ответило согласием на этот запрос, даже не выслушав тех, кого оно касалось. 14 декабря генерал от инфантерии фон Катен был заменен на генерал-лейтенанта фон Эшторфа, а майор Франц – на подполковника Бюркнера. Смещен был и обер-квартирмейстер подполковник фон Граберг. Сдача ими дел последовала 17 декабря. Не только рижская немецкая пресса, но даже Центральный солдатский совет выразили свое сожаление по поводу отставки прежнего командования германских войск в Прибалтике и выразили им свою признательность.

Деятельность нового командования армии

Новое командование армии сразу же попыталось поднять боевой дух добровольцев из немцев рейха с помощью «Воззвания к добровольческим соединениям 8-й армии», подписанного совместно командующим и генеральным уполномоченным. В нем в озабоченных выражениях указывалось, что теперь дело вовсе не в том, чтобы сражаться в интересах «балтийских баронов» или же «латышской буржуазии»: речь идет о защите от угроз Антанты переживающего тяжелые испытания Отечества. Оно завершалось сообщением об обязательстве латышского правительства предоставить полные гражданские права этой страны всем солдатам, которые добровольно примут участие в боях. «Таким образом, тот, кто планирует в дальнейшем связать свою судьбу с этой страной, должен знать, что возможность к этому предоставит ему участие в боях».

Естественно, не следовало ожидать, что это поистине размытое заверение сразу же приведет к резкому изменению настроения добровольцев, зачастую прибывших в Прибалтику из совершенно иных побуждений. Само по себе это обязательство базировалось на соглашении с