Шрифт:
Закладка:
– Врежь ему, Арчи! Врежь как следует!
Однако над нами уже нависли Хомберт со Скиннером. Видя, что они явно голосуют против кровопролития, и не испытывая ни малейшего желания оказаться в каталажке за насилие над инспектором полиции, я отошел в сторону. Вулф сердито посмотрел на меня и по-прежнему сквозь зубы произнес:
– Я арестован, а ты нет. Позвони мистеру Паркеру, пусть добьется, чтобы меня выпустили под залог.
– Гудвин останется тут. – Взгляд Эша не сулил ничего хорошего; у меня никогда не было особых поползновений послать ему открытку на день рождения, но сейчас я даже удивился, обнаружив, какая же он все-таки злобная сволочь. – Нет, вы оба идете со мной…
– А теперь послушайте! – Скиннер раскинул руки, словно защитник, пытающийся утихомирить толпу. – Это просто нелепо. Мы все хотим…
– Так я арестован или нет?
– Ой, забудьте об этом. Полагаю, чисто формально…
– Значит, все-таки арестован. Да идите вы все к черту! – Вулф вернулся к креслу и сел. – Мистер Гудвин сейчас же позвонит нашему адвокату. Я никуда отсюда не уйду. Можете выносить меня на руках. Если хотите продолжать деловой разговор, аннулируйте все ордера на арест и уберите отсюда Эша. Он действует мне на нервы.
– Я его арестую. Он ударил офицера полиции! – взвился Эш.
Скиннер и Хомберт переглянулись, посмотрели на Вулфа, потом на меня и снова переглянулись. Скиннер решительно кивнул, и Хомберт, снова покосившись на Вулфа, повернулся к Эшу:
– Вот что, инспектор, предоставьте дальнейший разговор с мистером Вулфом мне и окружному прокурору. Вы еще не успели настолько хорошо вникнуть в суть дела, чтобы… э-э-э… сориентироваться в обстановке. И хотя я действительно согласился с вашим предложением доставить сюда мистера Вулфа, у меня возникли сильные сомнения по поводу того, отдаете ли вы себе отчет о всех нюансах этого деликатного дела. Я ведь уже объяснял вам, что меня заставили отстранить инспектора Кремера от расследования, а значит, и от рычагов управления. А потому не стоит забывать, что клиентом Вулфа является Национальная ассоциация промышленников. И нам придется с этим считаться, хотим мы того или нет. Так что возвращайтесь к себе в кабинет, изучите материалы дела и продолжайте действовать! На данный момент над делом трудятся в общей сложности четыреста человек. Так что всем работа найдется.
У Эша заходили желваки и вспыхнули глаза.
– Как вам будет угодно, сэр, – с усилием выдавил он. – Как я говорил вам и как вы сами прекрасно знали, Вулфу уже много лет буквально все сходит с рук. Если вы и сейчас хотите, чтобы он остался безнаказанным после того, как у всех на глазах назвал идиотом одного из ваших подчиненных и, более того, применил к нему физическую силу…
– В данный момент мне наплевать, кто окажется безнаказанным, а кто нет. – Хомберт явно начал терять терпение. – Меня сейчас интересует одно: как можно быстрее закончить расследование и найти преступника. Если мы в ближайшее время этого не сделаем, может получиться так, что у меня вообще не будет подчиненных. Отправляйтесь к себе и позвоните мне, когда появятся новые данные.
– Слушаюсь, сэр. – Эш подошел вплотную к сидевшему в кресле Вулфу и тихо, но многозначительно произнес: – Придет день, и я еще помогу вам похудеть. – И быстро вышел из комнаты.
Я снова занял свое место. Скиннер уже успел вернуться на свое. Хомберт постоял, глядя на закрывшуюся за инспектором дверь, пригладил волосы, медленно покачал головой, сел за письменный стол и снял трубку аппарата внутренней связи:
– Бэйли? Аннулируйте ордер на арест Ниро Вулфа как свидетеля. Прямо сейчас. Нет, просто отмените. Пришлите мне…
– И ордер на обыск тоже, – подсказал я.
– Аннулируйте и ордер на обыск дома Вулфа. Нет, это также отмените. Пришлите мне все бумаги. – Он положил трубку и взглянул на Вулфа. – Вот видите? Вам и на этот раз все сошло с рук. А теперь рассказывайте, что вам известно.
Вулф глубоко вдохнул. Стороннему наблюдателю Вулф показался бы спокойным и безмятежным, но мой натренированный глаз заметил, что Вулф постукивает средним пальцем по подлокотнику кресла, а значит, страсти еще не улеглись.
– Но сперва, – пробормотал он, – я хотел бы кое-что узнать. Почему мистер Кремер разжалован и дискредитирован?
– Вовсе нет.
– Вздор! Назовите это как угодно. Так почему?
– Формально – для перемены обстановки. А в действительности, но это строго между нами, потому что он потерял голову и перестал учитывать положение вовлеченных в это дело людей, чем поставил Полицейское управление Нью-Йорка в весьма неприятное положение. Нравится нам или нет, но каждый должен знать свое место. С некоторыми людьми нельзя разговаривать как с шайкой портовых хулиганов.
– Кто оказал на вас давление?
– Разные круги. Я еще никогда ничего подобного не испытывал. Не буду называть имена. Во всяком случае, это не единственная причина. Кремер завалил дело. Впервые на моей памяти он окончательно запутался. А вчера утром у меня на совещании он вообще не смог найти разумный подход к проблеме. И буквально зациклился на второстепенной детали: не был ли десятый валик в том кожаном чемоданчике, который Бун перед смертью передал мисс Гантер?
– Выходит, мистера Кремера интересовал именно этот валик?
– По-видимому, да, если он бросил на его поиски пятьдесят человек и потребовал еще столько же.
– И это явилось одной из причин его отстранения?
– На самом деле не «одной из», а главной.
– Ха! – пробормотал Вулф. – Тогда и вы тоже форменный идиот. Я и не предполагал, что мистер Кремер сможет самостоятельно додуматься до этого. Теперь я зауважал его вдвое больше. Найти десятый валик – наш единственный шанс, именно тот, что поможет распутать дело. Если мы его не найдем, то, скорее всего, не найдем и убийцу.
Скиннер презрительно фыркнул:
– Вулф в своем репертуаре! Я так и думал, что это была дымовая завеса. Вы ведь сказали, что уже добрались до преступника.
– Ничего подобного я не говорил.
– Вы сказали, что знаете, кто убийца.
– Нет! – Вулф рассвирепел.
