и сделала попытку подняться, но он держал её за руки и тянул к себе. Ну, что ты? – попросила она. – Не надо. Но его это лишь подтолкнуло. Главное – не останавливаться, в какой раз подумал он и снова решительно взялся за футболку. Она ещё пробовала что-то возразить, мягко его оттолкнула, но когда ткань под его рукой затрещала, не сдержалась и засадила ему коленом между ног. Фима отчаянно вскрикнул и свалился на пол. Она отползла назад, тяжело дыша и поправляя свою мальчишескую причёску. Постепенно успокоилась. Он тоже затих, лежал, не решаясь подняться.

– Ты как? – спросила она хрипло.

– Нормально, – ответил Фима, не вставая.

– Извини, не хотела так сильно, – заверила она.

– Ничего, – ответил он, держась за травмированное место, – бывает.

– Я пойду? – спросила она.

– Давай отвезу тебя, – предложил Фима.

– Дойду, – заверила она. – Ты точно в порядке?

Он бодро поднял руку, мол, всё нормально, бывает хуже. Когда она уже выходила, повернулся и спросил:

– Понишь, ты писала мне про пение и астрономию?

– Про какую астрономию? – не поняла Оля.

– Не знаю. Просто про астрономию. Про ром, про птиц.

– Что ты сочиняешь? – рассмеялась она. – Давай, выздоравливай. Завтра позвоню.

Он ожидал с утра, проснувшись. Ждал, приехав в офис. Не выдержал, набрал её. Она не ответила. Через полчаса набрал ещё раз. Потом начал писать. Потом снова звонил. Психонул, не выдержал, решил съездить, поговорить. Не осмелился войти, набрал Антона.

– Сейчас выйду, – коротко ответил тот.

Вышел через пять минут, сел на переднее сиденье, дверцы не закрывал, смотрел на пиратский флаг, будто остерегаясь, что кто-то выйдет оттуда незамечанным.

– Короче, её сегодня не было, – заговорил Антон, даже не глядя на него. – Думаю, у неё с братом снова проблемы.

– Что за проблемы? – не понял Фима.

– Короче, – сказал Антон, помолчав. – Есть у неё брат. Редкостный мудак. Мамы у них разные, они брат и сестра по отцу. Жил где-то на Севере, вернулся лет пять назад, когда её старики умерли. Типа старший брат, родная кровь. Прессует её по-страшному. Ему наговорили про неё разного, он её теперь из дому не выпускает. Она вчера была у тебя?

– Ну, – не осмелился возразить Фима.

– Ну, вот он её теперь и не пускает никуда.

– Она же не маленький ребёнок, – удивился Фима.

– Ты б его видел, – ответил на это Антон. – У него на коже живого места нет – вся в рубцах. И волос совсем нет – ни на голове, ни на теле.

– Ты спал с ним, что-ли? – раздражённо выпалил Фима.

– Я с нею спал, – объяснил Антон.

– Как это? – не понял Фима.

– Ну, ты что, не понимаешь? – объяснил ему Антон. – Я с нею спал. Она мне вообще нравилась. Проститутка? Хуй с ним, у меня половина одноклассниц проститутками стали. При этом другая половина им завидует. Я за ней уже в старших классах бегал. Я спортом занимался, чтобы она обратила на меня внимание.

– Знаю, она боксёров любит.

– Каких боксёров? – обиделся Антон. – Это брат её любит боксёров. Да ладно, что я тебе рассказываю. Одним словом, она мне всегда нравилась. А когда у нас с ней всё в конце концов вышло, вернулся её брат.

– И что?

– И что? Сломал мне нос. Смотри, – Антон повернулся в профиль. – У меня даже перегородка повреждена.

Антон с утра, очевидно, побрился. Но, видно, спешил. Или просто привык делать это не очень внимательно: на шее были порезы. На челюсти темнели волоски. Воротник сорочки несвежий, серьга в ухе потемнела от времени. Больше всего ему, наверное, хотелось забиться под барную стойку и никого к себе не подпускать. Подождёт, – злорадно подумал Фима.

– У тебя есть его номер? – спросил.

– Откуда?

– Знаешь, где он может быть?

– Ну где, – неохотно ответил Антон. – У себя, в гаражах. Тут, за рекой, – показал он вниз, – есть гаражи, знаешь?

– Ну.

– У него там станция техобслуживания. Увидишь прибитый к стене собачий череп – это его место. Только для чего это тебе?

Фима не ответил. Антон подождал. Из бара кто-то выглянул – перепуганный взгляд, нечёсаные волосы, смуглая кожа. Антон сорвался, кивнул на прощание, исчез за дверями. Фима оставил машину, спустился по улице, перешел мост, обошёл заводской забор, вышел на гаражи.

Глина, было много глины, будто тут должны были что-то выжигать на огне. Будто тут никогда ничего не росло и ночами сюда приходили мёртвые, утоляя голод сухими глиняными комьями. Чёрные покрышки, вкопанные вдоль дороги, бесконечная белая кирпичная стена, густо исписанная библейскими изречениями – под ногами рассыпалась глина, над головой полыхало солнце, в траве лежали газеты и мёртвые коты, пахло адом и речной водой. Въезд был перекрыт ржавым шлагбаумом, рядом стояла будка вахтёра – треснутое стекло, календарики, открытки, перемотанный изоляционной лентой кусок шланга, приоткрытые двери, чёрная кровь, въевшаяся в цементный пол. Вахтёра не было. Фима покрутился, заглянул внутрь. Вахтёр много курил, ясное дело, дешевые сигареты, понятно, не выходя на улицу. Одежда его, наверно, уже не отстирывалась от табака. Разбитая дорога вела вперёд, слева и справа тянулись ряды белых кирпичных гаражей. Фима подумал и пошёл налево. Шёл вдоль металлических дверей, рассматривал тяжёлые навесные замки. Кое-где под стеной лежал металлолом, иногда по небу пролетали перепуганные чем-то птицы. Не было никого, повсюду стояла тишина, и делалось от всего этого гадко и худо. Фима прошёл до конца, упёрся в кирпичный забор, свернул направо, вышел в следующий ряд, увидел боковую улочку, свернул туда. Снова прошёл до конца, снова свернул направо. Гаражи тянулись бесконечно и безнадёжно. Где они все? – подумал он. – Должен же здесь кто-то быть. Остановился, прислушался. По выгоревшей траве пробегали ящерицы, под шиферными крышами шуршали ласточки, ветер противно подвывал в отверстиях и полостях валяющихся вокруг металлических деталей, словно оповещая сонный город о приближении невидимого врага. Внезапно далеко впереди мелькнуло что-то цветное. Фима рванул, успел заметить, как за угол торопливо свернул кто-то в пёстрой рубашке. Фима добежал до угла, перебежал в соседний ряд, снова успел заметить спину незнакомца. Тот быстро шёл вдоль гаражей, в яркой пляжной сорочке, серых брюках и тапочках на босу ногу. В руках держал что-то тяжёлое, металлическое. Фима было успокоился и думал быстро нагнать незнакомца, но человек резко нырнул в боковой проход. Фима снова панически рванул вперёд. Добежал, тоже повернул, помчался по узкому проходу, между высокими стенами, кроша начищенными туфлями битый кирпич, наступая на пустые пачки из-под сигарет и использованные презервативы. Мужчина впереди всё никак не становился ближе, каким-то образом ему удавалось всё время оставаться где-то впереди, светя развевающейся сорочкой и сбивая камни ногами. И как Фима