– Нет, не хочу, а не могу, – начал было княжич, но Елисей жестко оборвал его:

– Нет такого слова. Хочешь сделать, значит, сделаешь. Я тебе старого казака привез. Мастера в джигитовке, каких поискать. Он тебя научит конем без рук управлять. Захочешь научиться, выучишься. Нет, значит, никто тебе не поможет. Тогда, можешь забыть, как меня зовут. Отцу твоему, сестре, всегда помогу. А про тебя и думать забуду. Выбирай, княжич, кто ты. Мужчина или баба перепуганная.

Елисей специально говорил так, чтобы вывести Ильико из равновесия. Заставить взбелениться. Разозлить. Гордо выпрямившись, княжич вперил в парня бешеный взгляд и, окинув стол задумчивым взглядом, негромко приказал стоявшему рядом слуге:

– Сациви положи, и лобио. Вина на глоток налей.

Подняв свой бокал, он сделал глубокий вздох и, взяв себя в руки, тихо произнес:

– Сегодня не буду тебе ничего отвечать. Завтра все сам увидишь, – с этими словами он выпил тот самый глоток вина и набросился на еду. Но перед этим демонстративно перевернул свой бокал ножкой вверх.

Князь со своим родственником только растерянно переглянулись. Елисей, чуть улыбнувшись, одобрительно кивнул и, подняв свой бокал, ответил:

– Твое здоровье, княжич. Я верил, что беда не сломала тебя. Завтра будем о деле говорить.

Ильико, на минуту оторвавшись от еды, окинул его долгим, внимательным взглядом и, улыбнувшись, покрутил головой.

– Я хотел тебя на дуэль вызвать, – признался он.

– Я знаю, Ильико. Но получив вызов, я бы получил право выбора оружия. И поверь, против меня у тебя не было бы ни одного шанса. Не потому, что ты плохой воин. А потому, что ты давно не тренировался. А я оружие из рук не выпускаю. Поверь, брат, я не драться с тобой приехал, а помочь.

– Верю, – тихо вздохнул Ильико. – И спасибо тебе, Елисей. За мальчиков твоих, за помощь, за то, что кровника нашего наказать сумел. За все спасибо.

– Он прав, бичико, – поддержал сына князь. – Мы перед тобой в долгу.

– Нет между нами долгов, Дато батоно. Все, что делаю, делается или от души, или вообще не делается, – отмахнулся Елисей. – Я в этой жизни друзей ищу, а не выгоды. Для выгоды у меня другие люди есть.

– Слушаю тебя, бичико, и ушам и глазам своим не верю. Сидит за столом еще мальчик, а говорит умудренный мужчина, – задумчиво проворчал князь. – Как так?

– Умные люди меня учили, батоно. Потому и жив по сию пору, – развел парень руками. – Скажи, Дато, у тебя в табуне молодые кони есть? Из тех, которых еще учить не начали?

– Конечно, есть, дорогой. Тебе конь нужен? Только скажи, лучшего приведут, – тут же вскинулся князь.

– Не мне, – качнул Елисей головой. – Ему, – он кивнул на княжича. – Мой человек сказал, что всадника вместе с конем учить надо. Тогда они друг друга сердцем слышать будут. Так что, найдешь такого коня?

– Все будет, Елисей, – решительно кивнул князь. – Что твой человек скажет, все достану. Пусть только поможет.

– Добре, – улыбнулся парень. – Завтра с ним говорить будем. Только сразу тебе скажу, Ильико. Опонас – казак суровый. Чуть что не так, может и нагайкой вытянуть. Так что лучше внимательно слушай, что он говорит, и старательно исполняй. Плохому он не научит, слово даю.

– Я запомню, Елисей, – тепло улыбнувшись, кивнул княжич.

* * *

То, что Опонас был заядлым лошадником, Елисей знал всегда, но того, что старик устроил князю, едва увидев его табун, не ожидал никак. Осмотрев всего пару коней, казак принялся материть табунщиков так, что те едва за кинжалы не схватились. В ответ сам Елисей демонстративно вытащил из кобуры револьвер и взвел курок, мрачно рассматривая табунщиков. Сообразив, что бросаться с заточенным железом на ствол просто экзотический способ самоубийства, мужики насупились и присмирели.

Князь же, внимательно слушая старика, то и дело бросал на них суровые, многообещающие взгляды. Кое-как угомонившись, Опонас выдал на-гора десяток советов о том, как правильно исправить только одному ему заметный ущерб, и принялся выбирать подросшего жеребенка. На сленге лошадников – стригуна. Чем именно старый казак руководствовался в своем выборе, никто так и не понял, но лошадник, выбрав жеребенка, ловко накинул ему на шею аркан и, в два счета стреножив, взялся за более тщательный осмотр.

Вздрагивая всем телом, жеребенок пытался шарахнуться или лягнуть казака, но тот, что-то еле слышно нашептывая, умудрился очень быстро успокоить его. Уже через пару минут жеребенок перестал вздрагивать и делать попытки вырваться. Судя по вытянувшимся физиономиям табунщиков, такого им тоже видеть не приходилось. Осмотрев, ощупав и обнюхав жеребенка, Опонас отступил в сторону и, одобрительно кивнув, с довольным видом проворчал:

– До́бра лошадь будет, – до́бра он произнес с ударением на первый слог. – Теперь смотри, князь, чтобы эти криворукие его не загубили. В таком деле только лаской надо. А объезжать его я сам стану.

– Думаешь, мои люди сами его объездить не сумеют? – удивился князь.

– Угу, суметь-то сумеют, да только в страх его загонят. А тут не страх, тут любовь нужна. Сына сюда вези. Пусть сам за жеребенком ходит. А я помогать стану. А когда время придет, объезжу и ему передам.

– Дато батоно, лучше сделай так, как он говорит. Человека, лучше него лошадей знающего, я еще не видел, – на всякий случай добавил Елисей.

– Хорошо. Будет так, как просишь, – чуть подумав, решительно кивнул князь.

– От и добре, – с довольным видом кивнул Опонас. – И прикажи нам тут шалаш какой поставить. Поначалу тут поживем с сыном твоим.

– Зачем шалаш, уважаемый? – возмутился князь. – Вон там целый дом есть, где все табунщики живут. Там живите. Надо будет, еще один дом поставить прикажу.

– Э, нет, княже, – упрямо мотнул казак головой. – У них свои дела, а у нас свои будут. Да и жеребенок к своему хозяину привыкнуть должен. Да ты не беспокойся. Присмотрю я за обоими. Не впервой.

Князь растерянно оглянулся на парня и, увидев одобрительный кивок, только руками развел. Они вернулись в Тифлис, а из города спустя несколько часов в сторону княжеских выгонов отправился целый караван телег. С тем же караваном отправился и Ильико. Провожая сына задумчивым взглядом, Дато только тяжело вздыхал. Понимая его состояние, Елисей чуть усмехнулся и, подойдя поближе, тихо посоветовал:

– Не рви сердце, Дато батоно. Опонас плохого не сделает. Да и лучше Ильико там будет. Соблазнов меньше, да и слуг там не будет. Придется самому за собой ухаживать.

– Он сын князя, – вскинулся Дато. – Есть