Зейн прижался ко мне, его тёплые губы коснулись моих на самую короткую, самую горячую секунду, а потом он исчез.

Зейн оторвался от меня, присел на корточки, тяжело дыша, когда его кожа потемнела и затвердела. Я больше не видела его глаз, но знала, что зрачки у него вертикальные.

Он начал перевоплощаться, и я…

Я села, откинулась назад, глубоко дыша. Что я только что сделала? Я поцеловала его. Ну, на самом деле, я вроде как лизнула его, а он смотрел на меня так, будто я только что это сделала.

Святое дерьмо.

Всё моё тело, казалось, стало свекольно-красным, когда я вскочила на ноги, шатаясь и испытывая головокружение.

— Извини, — сказала я, отступая назад. — Я… Я не хотела этого делать.

Он медленно поднялся, наблюдая за мной, как будто я была диким животным, способным наброситься на него в любую секунду.

— Мне очень жаль…

Я резко обернулась и, к своему ужасу, увидела, что Миша стоит в дверном проеме, придерживая одной рукой дверь.

Я бросилась по матам к двери, даже не оглянувшись, проскользнула мимо Миши в гораздо более прохладный коридор.

Черт возьми, я поцеловала Зейна.

Я поцеловала его, а он отскочил от меня, словно к его поясу была привязана ракета.

— Тринити, — окликнул меня Миша.

Я продолжала идти быстро, сжимая и разжимая руки по бокам. О чём я только думала?

Миша догнал меня.

— Что всё это значит?

— Ничего, — сказала я, прерывисто вздохнув. — Абсолютно ничего.

ГЛАВА 14

— Ты… ты поцеловала его? — из-за двери ванной спросила Джада, её голос был приглушённым. — Когда я вчера ушла от вас, я думала, что вы двое просто, ну не знаю, продолжите спорить-флиртовать. Ты снова превзошла мои ожидания.

Стоя перед зеркалом, я попыталась подтянуть лиф позаимствованного платья, но в тот момент, когда я отпустила его, он соскользнул вниз, открыв на мне обалденное декольте, каких ещё поискать.

Я вздохнула, сдаваясь. Белое платье тоже слегка обтягивало бёдра, но оно было идеальной длины и идеально облегало всё остальное. Оно вполне подойдет, раз уж Джада угрожала затащить меня на последнюю церемонию независимо от того, что я надену.

Заведя руки за спину, я собрала волосы и перебросила их через голые плечи. Неплохо. Так было не видно, что моя рука почти исцелилась, а это было чертовски подозрительно, плюс волосы вроде как закрывали область груди.

Вроде как.

— Тринити?

Я зажмурилась. Тушь, которую я украла из комнаты Джады, вероятно, размазалась. Я очень жалела, что рассказала всё Джаде, но я должна была с кем-нибудь поделиться.

Я бы взорвалась, если бы не сказала ей.

— Я поцеловала его, — сказала я, открыв глаза и потянувшись за тюбиком помады персикового цвета.

— И он поцеловал тебя в ответ? — спросила она.

— Я… не знаю.

Колпачок выскользнул из рук.

Последовала пауза.

— Как ты можешь этого не знать, Трин?

— Ну, сначала я подумала, что он ответил, но теперь, чем больше я думаю об этом, тем больше сомневаюсь. — Я растушевала помаду на губах и сжала губы. — Я хочу сказать, это был мимолетный поцелуй. — Совсем недолгий, но я всё ещё помню ощущение его губ на моих. — И он как бы спрыгнул с меня.

Наступила долгая тишина.

— Он что-нибудь сказал?

— Нет.

Я снова вздохнула, чувствуя смущение, стыд и злость, что на самом деле было не очень хорошим сочетанием.

Я не видела Зейна со вчерашнего дня. Клинки и солнцезащитные очки, которые я оставила в тренировочном зале, волшебным образом появились сегодня утром на кухонном столе. То ли Зейн их вернул, то ли Миша их забрал.

— Я не знаю, что и сказать, — в конечном счете, произнесла Джада.

— Да, я тоже. — Я открыла дверь в ванную. — Как я выгляжу?

— Потрясающе.

Джада была единственной, кто выглядел потрясающе в белом греческом платье с золотой лентой, обвязанной вокруг её тонкой талии.

— Достаточно хорошо, чтобы поцеловать тебя в ответ.

Я медленно моргнула, глядя на неё.

— Когда вы уже прекратите говорить о поцелуях?

Ахнув, я обошла Джаду и увидела Мишу, сидящего на краю моей кровати, одетого в чёрные льняные брюки и соответствующую рубашку без рукавов.

— И как долго ты здесь находишься?

— Достаточно долго, чтобы понять, почему ты выбежала из тренировочного зала с пылающим лицом.

— Ненавижу тебя, — пробормотала я, скрестив руки на груди.

— Я бы не советовала тебе так делать, — объявила Джада, разглядывая мою грудь. — Ты разорвёшь пару швов.

Закатив глаза, я расправила руки.

— Я ненавижу вас обоих.

— Это не мы бегаем по окрестностям и целуемся с парнями, — подметил Миша.

— Как и я!

— Послушай, это не то же самое, что с Клеем, — сказала Джада, защищая меня. — После этого она не вышвырнула Зейна через окно.

Я открыла рот, но тут же захлопнула его.

— Ну, я вроде как пнула его несколько раз перед поцелуем.

Миша вскинул брови.

— Почему ты такая жестокая?

Я подняла руки, потом опустила их.

— Мне нужна серьёзная помощь.

Всё ещё сидя на моей кровати, Миша мрачно кивнул.

— Хотя вы всё равно не понимаете, — сказала я, чувствуя себя невероятно плаксивой, когда посмотрела на Джаду. — У тебя есть Тай, — а потом я повернулась к Мише. — А у тебя что-то завязывается с Алиной. У Тьерри есть Мэтью, и я знаю, что ты считаешь Зейна плохим парнем, — сказала я Мише, — но я так не думаю, и я просто хочу… Я просто хочу немного этого. Я хочу быть…

Ты оружие, Тринити.

— Что? — тихо спросила Джада.

— Ничего, это пустяки, — я покачала головой. — Разве мы не должны уже идти?

— Нет, это не пустяки, — Джада преградила мне путь, превратившись в непоколебимую силу. — Чего ты хочешь?

Меня учили сражаться — и убивать, когда это необходимо. У меня была благодать, мощное оружие, способное уничтожать демонов, Стражей и всё, что между ними. Я была оружием с самого рождения, и очень немногие вещи пугали меня, но у меня не хватало смелости озвучить то, чего я хотела.

Чего и следовало желать для чего угодно, кроме того, для чего я была рождена.

Миша поднялся с кровати, обняв меня за плечи.

— Давайте, пойдём, иначе мы опоздаем.

На мгновение мне показалось, что Джада не уступит, но она кивнула и повернулась, грациозно взмахнув юбками. Проводив меня из комнаты, Миша остановил нас на верхней площадке лестницы, и я приготовилась к большой лекции. Когда он заговорил, его голос был шёпотом у моего уха.

— Я знаю, чего ты хочешь, — сказал он, прижимая меня к