— От отношений со мной теперь для тебя нет никакой выгоды, — пожимаю плечами.

— Даш… Я не принуждаю. Нет. У тебя теперь есть выбор. Как и у меня. Но делать его в пользу кого-то другого я не хочу. Сейчас кажется бредом каким-то то, что мы не пытались сделать этого раньше.

— Ты сам это выбрал.

Отворачиваюсь, едва сдерживая слезы.

— Я думала, что, когда родился Марк, у нас все изменилось. Я верила, что вот теперь-то мы и правда семья. Но, как только он появился на свет, ты снова начал меня игнорировать. Я была контейнером, который благополучно выносил для тебя сына. Как только это случилось, ты просто забыл о моем существовании.

— Неправда.

— Серьезно? Я думала, с ума сойду. Мне было так плохо, но никто из вас этого не замечал.

— И именно поэтому ты решила возобновить общение со своим этим…

— Он был единственным, кто не оттолкнул меня. Кто понял, насколько мне плохо и одиноко после родов. Я люблю своего сына, но, когда он родился, я умерла для вас всех.

Говорю это и не могу больше сдерживать слез, потому что, словно наяву, заново переживаю все те чувства. Всю ту боль и одиночество. Секунда за секундой.

— Почему ты молчала? Я хоть раз упрекнул тебя в твоем состоянии, хоть раз пытался как-то…

Миша повышает голос. Злится. Я и сама злюсь. Только вот, на него или ситуацию в целом, не понимаю.

— А разве тебе были нужны мои проблемы? Ты шел по головам вместе с моим отцом, расширяя тем самым бизнес, пока я сидела дома с маленьким ребенком на руках. В клетке, из которой нельзя было выйти.

— Ты сбежала.

— Я хотела свободы. Я хотела нормальную жизнь. Я хотела рядом человека, который будет меня любить.

— Поверь, я тоже этого хотел. Но рядом его не было. Ты ни на что не реагировала. Даже в этом январе благополучно сделала вид, что между нами ничего не было. Что ничего не произошло. Семнадцать дней, которые ты решила просто забыть. Вычеркнуть. Я пытался с тобой поговорить, но ты этого не хотела. Принуждать не в моих правилах.

— Ты принуждал меня с собой жить!

— На это были причины.

— Ты мог бы рассказать. Мы бы…

— А ты разве слушала? Хоть раз?!

Мишка резко поднимается на ноги. Упирается ладонями в подоконник и смотрит в открытое окно.

Всхлипываю.

Эти два месяца были чудесными. Я многое поняла. Многое для себя решила. Но сегодня меня словно откинуло назад. Миша выбил почву из-под ног своими признаниями. Но самое ужасное, что они согрели мое сердце. Такое ощущение, что я давно их ждала.

Этих слов дурацких и признаний. Мне кажется, что я все семь долбаных лет их ждала как полная дура!

— Чего ты хочешь, Миш?

— Тебя рядом. Тебя и Марка.

— Я понимаю, что ты не хочешь расставаться с сыном. Понимаю, что ты очень его любишь. И развод тебе совершенно не нравится в этом плане. Потому как, кроме общения с Марком, в твоей жизни ничего не изменилось. Я для тебя лишь путь к сыну. К тому, чтобы снова с ним жить. Одной семьей.

Миша бросает на меня суровый взгляд, а потом закрывает окно. Резко, с шумом.

— Нет.

Быстро сокращает расстояние между нами и упирается коленями в пол рядом со мной. Снова берет за руку, перебирает мои пальцы и заглядывает в глаза.

— Давай просто попробуем. Никто из нас в конечном счете ничего не потеряет.

— Попробуем что?

Рассматриваю его, в очередной раз убеждаясь, что Миша привлекает меня чисто внешне. Всегда привлекал, как бы я ни убеждала себя в обратном.

— Свидание. Обещай, что когда вернемся домой, то мы с тобой сходим на свидание. Один вечер.

— С животом? — опускаю взгляд.

Миша кивает. На его губах расцветает улыбка. Его огромная, по сравнению с моей, ладонь ложится на живот, и именно в этот момент малышка начинает пинаться.

— Оливия, — Мишка произносит это имя вслух, а у меня дыхание перехватывает.

— Откуда ты знаешь? — шепчу.

— Что?

— Имя.

— Это одно из тех, что я хотел тебе предложить.

Во все глаза на него смотрю, потому что это именно то имя, которое я выбрала. Буквально вчера до конца определилась и еще никому не сообщала. Даже Марку.

— Правда?

Слезы сами собой наворачиваются.

Миша хмурится, крепче сжимает мои пальцы, а потом касается губами тыльной стороны ладони.

— Правда.

— Я тоже выбрала именно это имя, Миш…

* * *

Мы стоим в аэропорту. Миша разбирается с багажом, а Марк юлой крутится рядом с ним. Делаю глоточек воды из бутылки и не верю, что скоро буду дома.

Такое ощущение, что не два месяца меня не было, а годы. Долгие годы. Все такое родное, но одновременно чужое.

А может, все это лишь потому, что другая теперь я?

— Марк, не мешай папе, — вытягиваю руку, и сын тут же бежит ко мне.

— Я не мешал.

— Наиграетесь еще. Сейчас он с чемоданами разберется, и поедем.

— А мы на нашей машине?

— На нашей.

Миша прижимает Марка к себе за плечо, а потом треплет по голове. Сын морщится и изо всех сил пытается вывернуться.

— Ты оставил тут машину?

— На парковку платную отогнал. Думал же, что на три дня лечу.

— Точно. Марк, никуда от нас не отходи.

— Ага.

Только вот, едва мы оказываемся на парковке и Марк видит Мишину машину, про свое обещание забывает. Несется как угорелый в сторону «Мерседеса».

— Марк, — вздыхаю.

— Да пускай.

Миша нагоняет сына, быстро загружает чемоданы и помогает мне залезть в салон.

— Ремень для беременных? Когда ты успел?

Миша помогает мне пристегнуться, но ничего не отвечает.

— Секрет фирмы, — поясняет, уже сев за руль. — Марк, ты там как? Не вырос еще из своего кресла?

— Вырос. Вырос, смотри, уже почти не влезаю.

Сын, конечно, преувеличивает. Но ему доставляет огромное удовольствие, что кто-то, так же как и он, считает, что за эти два месяца он вырос.

Нет, вытянулся слегка, конечно, но не настолько, чтобы кресло стало мало.

Всю дорогу из Москвы до нашего города я пребываю в полусонном состоянии. Изредка открываю глаза, пытаясь понять,