Прибрав к рукам политическую власть и получив президента, сосредоточившегося на амнистиях для партизанских групп (М-19, ФАРК, Народно-освободительной армии и Армии национального освобождения), отец организовал еще одну поездку в Бразилию, но на этот раз пригласил лишь самых близких друзей, без жен, детей и родителей. Примечательно, что перед путешествием Густаво обратился к хирургу Томасу Сапате, которого ранее отправил в Рио-де-Жанейро на курс по пересадке волос и пластической хирургии: Густаво был одержим идеей восстановить редеющие волосы.

Так во вторую неделю августа двенадцать мужчин отправились в поездку на двух самолетах Learjet, один из которых принадлежал отцу, а другой взяли напрокат. Третье воздушное судно, покрупнее, везло багаж. Группа состояла из Хорхе Луиса и Фабио Очоа Васкеса, Пабло Корреи, Диего Лондоньо Уайта, Марио Энао, Рябого Чопо, Отто, молодого Юки, Альваро Лухана, Хайме Кардоны, Густаво Гавирии и отца.

В Рио они заняли целый люксовый этаж лучшего отеля Копакабаны, и с первой же ночи номер Хайме Кардоны, торговавшего кокаином еще дольше отца, стал средоточием диких развлечений с участием красоток из лучших публичных домов города. Посыльные получали стодолларовые чаевые каждый раз, когда что-то доставляли в номера, и едва не передрались за возможность обслужить щедрых колумбийских туристов.

План был в том, чтобы вернуться в Колумбию без единого доллара из ста тысяч, которые взял с собой каждый. В один из дней они арендовали шесть «Роллс-ройсов» и пригнали их на стадион «Маракана́» через туннель для футболистов во время матча между командами «Флуминенсе» и «Фламенго». На следующий день местная газета сообщила о визите делегации «политиков и видных бизнесменов» из Колумбии. Именно в этой поездке отец вывез из Бразилии красивого и безумно дорогого голубого попугая для зоопарка Неаполитанской усадьбы.

Через несколько недель после возвращения отец получил задание войти в состав комитета наблюдателей за всеобщими выборами в Испании. 25 октября он с Хайро Ортегой и Альберто Сантофимио вылетел первым классом по маршруту Богота – Сан-Хуан – Мадрид. Три дня спустя выборы с огромным отрывом выиграл Фелипе Гонсалес из «Испанской социалистической рабочей партии» (ИСРП). У власти он пробыл двенадцать лет, до 1996 года.

Примечательной деталью этой новой поездки можно назвать то, что багаж отца включал один новый предмет: пару туфель со скрытым каблуком, заказанных из Нью-Йорка, которые делали его немного выше.

Отношения отца с Вирхинией Вальехо закончились плачевно. Помню, как однажды увидел ее в домике консьержа Неаполитанской усадьбы, но дальше ее не пустили: по части неверности она могла дать отцу немалую фору, и он об этом знал. Журналистка несколько часов проплакала у входа, умоляя, чтобы ее впустили. Но приказ есть приказ. И это был последний раз, когда она находилась рядом с отцом.

К концу 1982 года Пабло проникся уверенностью, что обеспечил себе место в колумбийской политике. Он полагал, что может заниматься наркоторговлей и при этом занимать место в Конгрессе. Однако последующие месяцы показали, что государство все-таки могущественнее и агрессивнее, как бы он ни отказывался признавать это.

Благодаря массированной кампании в 1982 году отца избрали в Конгресс в качестве заместителя представителей.

Отец провёл в конгрессе больше года. Однако обвинения в торговле наркотиками вынудили его уйти из политики.

Политическое движение Альберто Сантофимио приняло моего отца на борт, когда Луис Карлос Галан исключил его из партии «Новые либералы».

В разгар политической кампании отец создал проект «Медельин без трущоб». Идея заключалась в том, чтобы построить три тысячи домов для бедных семей. Для сбора средств он организовал большую корриду.

В 1982 году отец пришёл в политику. Он считал, что, заседая в конгрессе, сможет произвести в стране большие изменения. Это было его главной ошибкой.

12

Лучше могила в Колумбии

«Кто же такой дон Пабло, антьокийский Робин Гуд, взбудораживший сотни бедняков, на чьих лицах вдруг появилась надежда, – феномен, которому очень трудно найти объяснение, глядя на их беспросветную жизнь?»

«(…) Достаточно назвать его имя, чтобы вызвать невероятную смесь реакций: от взрыва радости до глубокого страха, от необычайного восхищения до осмотрительного презрения. Только равнодушным к имени Пабло Эскобара не может остаться никто».

Это описание моего отца появилось 19 апреля 1983 года на первой полосе журнала Semana, самого юного из влиятельных изданий Колумбии. Статья представляла Пабло Эскобара благотворителем бедняков и владельцем огромного состояния «неясного происхождения».

– Милая, ты видела, какие мифы обо мне создают? Хотел бы я быть Робин Гудом, чтобы сделать для бедняков еще больше, – сказал отец, прочитав эту статью.

Спустя годы на нее, обсуждая отца, не сошлется только ленивый.

Днем позже в ходе интервью для местной программы новостей Пабло упомянул о публикации, отметив: «Это довольно интересная аналогия. Те, кто знаком с историей о Робин Гуде, знают, что он боролся за низшие классы и защищал их».

Статья Semana была опубликована в тот момент, когда жизнь отца достигла пика. Он был мультимиллионером. Кокаиновая торговля процветала. Неаполитанская усадьба воплотила большую часть его мечтаний. На нем не висело никаких судебных преследований, о которых стоило бы беспокоиться, а от дела, начатого в 1976 году, и следа не осталось. Он был конгрессменом и каждый день общался со сливками политической прослойки нации.

В довершение всего опрос назвал самыми узнаваемыми фигурами в мире папу Иоанна Павла II, президента США Рональда Рейгана и Пабло Эскобара. Когда отец садился с нами смотреть новости, он всегда спрашивал, что говорят о нем, папе и Рейгане.

В попытке действительно хорошо исполнить свою роль заместителя в конгрессе он начал изучать основы экономики и залпом прочитал несколько биографий лауреата Нобелевской премии писателя Габриэля Гарсиа Маркеса на случай, если журналисты вдруг спросят его о чем-то в этом роде. Чтобы всегда быть в курсе происходящего, он нанял человека, который записывал для него новости радио и телевидения и составлял краткий отчет о наиболее важных событиях.

Любой другой был бы полностью доволен такими обстоятельствами. Но точно не мой отец. В тот самый день, когда Semana опубликовала статью, сравнившую его с Робин Гудом, он уже приступил к осуществлению плана мести «Новым либералам» за свое отстранение во время предвыборной кампании.

Луис Карлос Галан был известен своей честностью, и подставить его было непросто. Но второй человек в партии, Родриго Лара Бонилья, был гораздо более легкой мишенью.

По указке отца его старый союзник Эваристо Поррас, отсидевший в тюрьме