рассматривать российскую историю как противоборство правых и виноватых. В этом отношении показательна оценка В. А. Краснояровым действий участников конфликта, что это «не их вина, что они оказались по разную сторону баррикад, это их беда, трагедия всего народа»464

В отечественной историографии наконец справедливо поставлен вопрос о связи событий 1921 г. с событиями 1917–1920-х гг. на флоте. Но такая концепция остается пока до конца не проработанной. Для объяснения всех противоречий, вылившихся в конфликт весной 1921 г., еще предстоит провести комплексное исследование всех социально-экономических процессов в Кронштадте («Кронштадтской республике») на протяжении всего послереволюционного периода. И в первую очередь – основываясь на анализе документов из архива Кронсовета, хранящихся в Военно-морском архиве в Санкт-Петербурге. Чрезвычайный интерес также представляет и внутрипартийный конфликт в Кронштадте, механизмы его влияния на генезис выступления матросов.

Немаловажной чертой последних исследований по Кронштадтским событиям 1921 г. является начало полноценной научной работы с программными заявлениями матросов, начало внутренней критики этих документов. Выявление внутренне противоречивого, эклектичного характера программных заявлений кронштадтцев позволяет увидеть локальные причины конфликта, уйти от шаблонов времен холодной войны о борьбе матросов за отмену продразверстки.

Можно ли сказать, что появление работ, свободных от однобоких оценочных суждений, приближает нас к объективному и свободному от идеологического влияния исследованию Кронштадтских событий? Возможно ли вообще объективное исследование прошлого? Сомневаюсь. В любом случае, берясь за ручку, исследователь вступает в заочную дискуссию, стремится обосновать свою точку зрения на те или иные события. И в этом случае даже уход от идеологических клише прошлого, от конфронтационной риторики – тоже идеология. Это идеология общественного примирения в спорных вопросах прошлого. В этом смысле историки и публицисты тоже отвечают на вызовы сегодняшнего дня. И тема событий в Кронштадте 1921 г. – одна из многочисленных дискуссионных тем нашей истории – не стала исключением.

К примеру, и М. А. Елизаров, и В. А. Краснояров не склонны осуждать действия государства по разгону «Кронштадтской республики». Как мне кажется, это тоже отражение современной общественной дискуссии о роли государства в общественной жизни, о соотношении личных свобод и общественных интересов. Если большинство авторов 1990-х гг. скорее сочувствовали кронштадтцам в их борьбе за некие идеалы свободы, то в исследованиях 2000‑х гг. государство оправдывается как защитник общественных интересов, а матросы осуждаются за переход той границы, за которой начинается анархия и развал государства со всеми сопутствующими бедствиями. Повторюсь, по сути это составная часть актуальной дискуссии в нашем сегодняшнем обществе. Дискуссия, в которой на крайних позициях находятся либертарианцы и государственники разного толка. Логично, что исследователи ищут ответы на актуальные вопросы в примерах прошлого.

Как именно в массовом сознании будет формироваться миф о Кронштадте у новых поколений? Какие формулировки будут использоваться в средствах массовой информации, учебниках, художественной литературе? Каким образом проявится взаимное влияние дискуссий завтрашнего дня и наших представлений о прошлом? Это зависит не только от работы будущих исследователей, но и от общественного запроса. Во многом это будет отражением наших представлений о роли государства в жизни общества, дискуссии, которая развернется вокруг этого вопроса.

Если возникнет кризис доверия к государственным органам власти, мне кажется, мы увидим повышение интереса к либеральной версии Кронштадтских событий 1921 г. – версии антибольшевистского восстания. На сегодняшний день эта версия прекрасно проработана, и я, откровенно говоря, пока не вижу новых путей в ее развитии. Все, что можно было использовать в рамках этой концепции, уже было опубликовано и использовано в идеологической борьбе в 1990-е гг., в период моды на разоблачения преступлений коммунизма.

Сейчас, как мне кажется, появляется общественный запрос на другие концепции нашего прошлого. Сторонникам идеи о неразрывной связи социальных процессов царского и советского периода только предстоит обосновать корректность государственной политики в отношении Кронштадта в 1921 г. Историческая наука только начала нащупывать новые методологические подходы в этом направлении. Ученых ждет интереснейшая работа по исследованию всей истории «Кронштадтской республики» начиная с февраля 1917 г. Выявление всех внутренних противоречий в этом уникальном анклаве, анализ экономических интересов различных групп кронштадтцев (и матросов, и жителей самого города) – вот основа будущих концепций. Как мне кажется, в этом вопросе многое может подсказать и современная социология, психология. Конфликтология тоже смогла бы помочь в поиске ответов на многие вопросы. Не надо сбрасывать со счетов и теорию классовой борьбы. Притом что, конечно, верное описание классовых интересов разных групп кронштадтцев сопряжено с решением ряда серьезных теоретических задач. Но если получится преодолеть формальный подход советской историографии с ее мелкобуржуазной концепцией, то это даст ключ к переосмыслению огромного количества проблемных вопросов истории Российской революции.

Читатель может не согласиться с многими моими выводами. Я мог недостаточно полно что-то обосновать, какие-то мои мысли могли показаться читателю спорными. Но я надеюсь, что мне удалось главное – создать полную картину формирования наших представлений об одном отдельном историческом событии. Показать, как трансформировались идеи, как они превращались в идеологию. Что из этого было использовано в пропаганде. Из чего складывалось общественное представление о Кронштадтских событиях 1921 г. у нас в стране и за рубежом.

И еще я точно уверен, что у читателя, который смог добраться до этих строк, сложился новый, более полный образ конфликта в Кронштадте весной 1921 г. – одного из самых ярких событий Российской революции.

Список источников и литературы

Историографические источники

Историографическая и источниковедческая литература

1. Гусев К. В. Кронштадт. 1921. М. Международный фонд «Демократия». 1997. 430 с. // Вопросы истории. 1998. № 10. С. 158–159.

2. Ипполитов Г. М. Объективность исторических исследований. Достижима ли она? Дискуссионные заметки // Изв. Самарского науч. центра Рос. акад. наук. 2006. Т. 8. № 3 (июль – сент.). С. 676–688.

3. Кенез П. Западная историография Гражданской войны в России // Россия в ХIХ – ХХ вв. Взгляд зарубежных историков. М., 1996. С. 181–196.

4. Kудрявцев И. И. Kронштадт 1921. Документы о событиях в Kронштадте весной 1921 г. // Отечественные архивы. 1997. № 5. С. 107–109.

5. Лурье М. А. Кронштадтский мятеж в советской и белой литературе // Красная летопись. 1931. № 2. С. 225–240.

6. Лурье М. А. Оценка Кронштадтского мятежа в произведениях В. И. Ленина // Красная летопись. 1931. № 3. С. 167–175.

7. Семанов С. Н. Ленинский анализ внутренней политики Советского государства в связи с Кронштадтским мятежом / В сб.: В. И. Ленин в дни Октября и в первые годы Советской власти. Л., 1970.

8. Шишкина И. М. Буржуазная историография Кронштадтского мятежа 2 марта 1921 г. // Военно-исторический журнал. 1974. № 3. С.85–97.

9. Шишкина И. М. Правда истории и домыслы советологов. Л. 1977. 192 с.

Специальные исторические исследования

10. Боброва В., Кадомцева Н. Боевые действия войск Северной группы 17–18 марта 1921 г. // Военно-исторический журнал. 1981. № 3. С. 49–52.

11. Болдин П. Меньшевики в Кронштадтском мятеже //