– Хорошо, выходим завтра, рано утром, – Максим стал говорить убаюкивающим бархатным голосом. Я легла возле Вари, слушая снова, как он что–то мне рассказывал. Не понимая смысла его речей, я стала засыпать, чувствуя теплоту его рук, которые гладили мою спину.

18

После дождя утро казалось холодным. Все было в тумане. Было еще темновато, никто в это время не вставал. Мы тихо собрали свои рюкзаки и отправились к бункеру. Варе я оставила записку, упоминая, конечно, что о ней никто не должен знать, так как откуда могли быть у беженцев ручка и бумага? Я знала, что о сестре позаботится Вика, по–моему, я вообще начала злоупотреблять ее отзывчивостью. И вот с полной уверенностью, я пошла за Максом. Хотя я не была уверена в том, что он знал куда идти: повсюду был туман. К полудню он рассеялся, и мы могли идти дальше, не опасаясь, что не увидим куда идем. Мы шли, почти не останавливаясь, поэтому добрались до бункера ночью, а не утром. Минут десять мы просто смотрели на люк. С опаской я начала набирать пароль. Восемь…три…пять…четыре. И каково было наше удивление, когда люк открылся. Мы улыбнулись друг другу широкой улыбкой. Потом Максим решил спуститься вниз. Он прыгнул в темноту, следом прыгнула я, и он поймал меня. Было очень темно. Хорошо, что у меня хватило ума привязать небольшой канат к дереву, чтобы потом можно было по нему забраться. Я боялась такой темноты и тишины. Я слышала только наши шаги, слышала, как ботинки ударяются о металл. В конце концов, я уговорила Максима включить фонарь. Мы находились в каком–то туннеле. Максим пытался что–то нащупать на стенах. После он попросил посветить ему, он нашел что–то на стене. Через мгновение нас ослепил свет. Теперь я видела, что туннель был достаточно длинным. С предосторожностью мы шли дальше и дальше, пока не наткнулись на железную дверь, которая еле как открылась. Дверь за нами сама захлопнулась, и снова нас окружила темнота. Так же Максим нашел место, где можно включить свет. И вот перед нами появилась надежда на то, что все мы можем остаться в живых. Здесь был какой–то склад. Огромные полки с консервами, дальше было большое количество коек, где можно было спать. Еще три ванные комнаты. Мы два часа бродили по всему бункеру, он был просто огромным! И я даже не была уверена в том, что мы обошли его полностью. Макс решил, что нужно возвращаться. Через двадцать минут мы снова оказались в лесу. Потом развели костер и легли спать. Мы встали рано утром и двинулись к лагерю. Мы так же пришли туда ночью, когда все уже спали. Поэтому я решила, что стоит пойти искупнуться в реке.

– Ты будешь все снимать с себя? – с долей смущения спросил Максим. Но я не понимала, зачем он это спрашивал. Ведь было так темно, что я только видела его силуэт. Правда, если бы он подошел ко мне поближе…

– Если я останусь в нижнем белье, ты будешь так же смущен? – я подала смешок. – Ладно, можешь расслабиться. Я пойду пока за хворостом, а ты пока сполоснись, – я не стала слушать его возражения и отошла в лес за ветками. Но перед этим я оглянулась и увидела, как он робко, оборачиваясь по сторонам при этом, снимал с себя штаны. – Смелее, Макс! – с хохотом крикнула я и скрылась за елями. Я бродила по лесу минут двадцать, считая, что Максу будет этого достаточно. Когда я вернулась, он уже одевал футболку. Надо отметить, что фигура у него была атлетическая. Но, к моему сожалению, в темноте я видела только очертания этой фигуры. Широкие мускулистые плечи, узкая спина. – Ты все?

– Да, – ответил он, стараясь быть беззаботным. – Эм… Таня, думаю, для этого еще рановато… – говорил он, когда я начала снимать с себя одежду при нем. Я лишь снова рассмеялась. Оставшись в одном нижнем белья, я занырнула в воду, она оказалась жутко холодной. Тем временем Максим разводил костер и, как я отметила, старался не смотреть на меня. А потом он уже сидел у костра и не отрывал от меня глаз. Меня бросило в приятную дрожь. В животе снова завязался какой–то узел, и былая моя веселость улетучилась. Я поспешила выйти из воды, так же скоро оделась и села греться. Эта ночь была холодной, что уж говорить о воде! Я протянула руки костру и почувствовала блаженное тепло. Нечаянно рука Дежурного коснулась моей, он тут же ее отдернул, извиняясь. – Я чувствую себя каким–то мальчишкой, – в его голосе звучала неуверенность. Я вопросительно на него посмотрела. – Помнишь, на поляне, когда я всего лишь взял тебя за руку? Мне кажется, что я чувствую сейчас то же, что и ты. Это немного странно, ведь тогда я чувствовал себя увереннее.

– Я не знаю, странно это или нет, – только и ответила я. – Пусть все будет так, как есть, не пытайся что–то менять. Хотя, если тебя что–то не устраивает… кстати, тебя все устраивает?

– В плане чего? В смысле наших с тобой отношений? – я кивнула головой. – Я не знаю, если честно. Обычно рядом с тобой я чувствую себя комфортно…

– Как с другом, к примеру, с Димой?

– Нет, – мягко улыбаясь, отвечал Дежурный. – Это совсем другое. К тебе у меня есть какое–то влечение, и когда мы наедине, особенно, когда мы наедине, оно становится сильнее. Как вот сейчас. Мне хочется быть с тобою постоянно. И неважно, при каких обстоятельствах. Мне просто необходимо быть рядом.

– Так будь, – хорошо, что горел костер; я видела, что он говорил все это искренне. Я вновь начинала чувствовать, что меня к нему начинает тянуть еще сильнее. Я подалась немного вперед, он сделал то же самое. Его дыхание ласкало кожу. – Я не запрещаю быть тебе рядом, даже напротив, – от чего–то волнуясь, я быстро заправила прядь мокрых волос за ухо, но я по прежнему смотрела в глаза Максиму. Его глаза казались мне неповторимыми. Такие голубые, чистые…

– Таня, подожди…– прошептал он, когда я была уже очень близко. Так близко, что уже почти касалась его губ своими губами. – Я хочу, чтобы ты понимала, что делаешь, – и зачем он это только говорил? Скорее всего, сейчас ему меньше всего хочется меня поцеловать. Я отстранилась от него и тяжело вздохнула, помешивая угли костра. – Извини…

– Нет, все в порядке, – коротко ответила я. – Но я вполне понимаю, что