Утренняя слабость, как выяснилось, не обязательно случается по утрам.

Аромат блюд в «Высотке» мне очень даже нравился, пока пару дней спустя после разговора с Рашем я не пришла туда и не почувствовала запах лосося на гриле с чесночным пармезаном и жареной спаржей. В прямом смысле я понеслась в уборную, где освободилась от львиной доли своего обеда.

Свесив голову над унитазом, я напрасно тужилась. Внутри уже ничего не оставалось, но желудку, судя по всему, было все равно. Дверь туалета со скрипом отворилась и тут же захлопнулась.

— Ты в порядке? — раздался низкий голос Раша.

Едва открыв рот, чтобы ответить, я тут же захлебнулась.

— Чем тебе помочь? — Голос прозвучал так близко, что я поняла: он находится прямо перед кабинкой.

— Можешь принести что-нибудь выпить? Что-то вроде кока-колы без кофеина?

— Конечно. Я мигом.

Дверь быстро открылась и закрылась, а через пару минут Раш уже вернулся в дамскую комнату.

— Подсунуть под дверь? Или выйдешь?

Дотянувшись, я откинула задвижку на двери, но с пола не поднялась. Раш осторожно открыл дверь и опустился на колени, держа в руке стакан содовой.

— Держи.

Сделав несколько неуверенных глотков, я потрясла головой.

— Благодарю. Извини, не ожидала такого. Зашла на кухню, а тут этот запах. Думаю, он виноват. Наша первая встреча после вчерашнего перерыва произошла на полу в туалете. Еще один повод бежать от меня в противоположную сторону.

Раш опустился на пол рядом.

— Не извиняйся. Если бы мужчинам приходилось испытывать то же дерьмо, что и женщинам, род человеческий давно бы вымер.

Я улыбнулась.

Он убрал волосы с моего лица.

— Ты в порядке?

— Ага. Надеюсь, такое будет случаться не слишком часто.

Слава богу, в туалете только что была уборка. От мысли, что придется окунать голову в унитаз после множества людей, которые использовали его по назначению, затошнило вновь.

— Подожди секунду. — Раш улыбнулся.

Он встал и исчез. Через две минуты появился вновь с листком бумаги и клейкой лентой. Оторвав два куска от рулона, он приклеил бумагу к двери кабинки, в которой я торчала.

— Ну вот. Теперь это убежище только твое.

Взглянув на бумагу, которая теперь красовалась на двери кабинки, я прочитала: НЕ РАБОТАЕТ.

— Ты не можешь вывести целую кабинку из строя только на тот случай, если мне приспичит.

— Черта с два. Это мое заведение. Тут еще целых две. Если кому-то не понравится, пусть обращаются ко мне, а я скажу, что за дверью целый океан. Пусть мочатся в него.

Он протянул мне маленькую серебристую штучку, похожую на шестигранный ключ.

— Что это?

— Это на случай, если задвижка будет закрыта изнутри. Чтобы не пришлось заползать в свою чистую кабинку снизу. Нужно просто просунуть ее в щель и повернуть. И тогда задвижка откроется. Ты не представляешь, сколько мелких сопляков приходят сюда вместе со своими мамашами и развлекаются тем, что закрывают задвижку изнутри и выползают наружу. Думают, что это очень весело.

Раш продолжал убивать своей добротой. От этого я хотела его еще больше, хотя мы уже были не вместе.

— Что ж, спасибо! Очень тебе благодарна.

— Всегда пожалуйста.

Он немного помолчал, а потом произнес:

— Кстати… я… ээ… рассказал маме о твоей беременности. Она велела напомнить, что можешь звонить, когда пожелаешь. Буду передавать тебе информацию от нее.

Вау.

Я не могла понять свое отношение к тому, что Мелоди обо всем знает, но что-то подсказывало: я должна с ней поговорить.

— Очень мило с ее стороны. Спасибо тебе.

Несколько ночей спустя, находясь в одиночестве в своей комнате, я почувствовала нечто вроде панической атаки. Днем я сходила к доктору, и он подтвердил, что я действительно беременна. Не следующем приеме он назначил УЗИ.

Никакого сюрприза в этом не было, но услышать подтверждение, которое развеивало даже тень сомнения, было неприятно.

Шок от беременности начал проходить, и я стала погружаться в новую реальность. И тут свалилось все сразу.

То, что я готовилась стать матерью.

То, что я еще ни о чем не рассказала отцу.

Потеря Раша. Принять это было тяжелее всего. Наверное, было бы проще справиться, если бы я потеряла его полностью. Он все еще был рядом, следил, чтобы мне было безопасно и комфортно работать, старался дать все, в чем я нуждалась. А мне по-настоящему было нужно только одно: его сердце.

Присутствие Раша отягощало, потому что я всей душой стремилась к большему: к тому, что у нас было, к нему самому. Всем существом я хотела только одного: засыпать в его объятиях. В его руках я чувствовала такой покой, такую защищенность. А сейчас, когда Раш был нужен мне больше всего на свете, я не могла его получить, и было бы нечестно с моей стороны даже надеяться на это.

И, смотря на прекрасный закат, нарисованный Мелоди, символ моей утраченной жизни, я поняла, что мне необходимо с кем-то поговорить.

Чувствуя себя на грани отчаяния, я нашла записанный Рашем телефонный номер его матери и, повинуясь порыву, позвонила ей.

Дождавшись ответа, я спросила:

— Мелоди?

— Джиа?

Она узнала меня. Раш, должно быть, сказал, что я могу позвонить.

— Привет! Я… ээ… Раш сказал, что я могу позвонить.

— Конечно. Он рассказал о твоей новости. Я бы поздравила тебя, но слишком хорошо помню, как сама воспринимала подобные вещи от людей в самом начале. Не чувствуешь себя готовой, сомневаешься в своих возможностях, хочешь укрыться где-нибудь.

В трубке послышался ее вздох.

— Все будет хорошо, Джиа. Знаю, что сейчас тебе так не кажется.

Ее успокаивающие слова еще больше растрогали меня.

Так вот что оно значит: иметь мать, с которой можно поговорить обо всем!

Я не стала терять время и сразу перешла к делу.

— Вы не против, если я приеду повидаться… поговорить с глазу на глаз?

— Конечно. Ты уверена, что хорошо перенесешь поездку? Может, мне приехать?

— Мне бы хотелось к вам. Думаю, мне надо хотя бы ненадолго уехать из города.