Через несколько секунд раздался взрыв. Когда разведчики вошли в кабинет, дверь сейфа, сорванная с петель, лежала на полу. Они стали выгребать содержимое сейфа в три вещмешка. В это время зазуммерил стоявший на столе Эрлингера полевой телефон. Никонов оборвал провод.

Сейф был пуст. Киселев приказал отходить. Разведчики и подпольщики рассыпали по полу махорку и покинули дом. Тело Барановича положили на телегу и надежно укрыли. Один из подпольщиков уселся на место возницы, положив рядом трофейный немецкий автомат, другой решил сопровождать товарища, прихватив с собой на всякий случай две ручные гранаты.

Когда группа Киселева вышла на левый берег реки Лидейки, капитан бросил взгляд на часы. Вся операция продолжалась двадцать пять минут. Двигаться дальше большой группой было опасно. Разделились на две группы, и в этот момент все услышали далекий звук еще одного взрыва. Это сработала мина, установленная Пролыгиным на проезжей части улицы возле знака «Внимание! Дорожные работы!» и брошенной стремянки. Машина с солдатами, спешившими к дому Эрлингера, объезжая это препятствие, напоролась на последний сюрприз разведчиков. Через час три вещевых мешка с содержимым сейфа Эрлингера были надежно спрятаны в тайник, подготовленный лидскими подпольщиками, а когда наступил рассвет, Киселев с бойцами был уже за пределами Лиды. Их путь лежал в партизанский отряд.

Розыски и облавы, предпринятые немцами в Лиде и окрестностях, результатов не дали. Ни документы Эрлингера, о которых он, видимо, предпочитал не распространяться своему начальству, ни «бандиты-партизаны» не были найдены. Только на пятый день гестапо заинтересовалось Аркадием Зарубиным. Разведчик не погиб при взрыве железнодорожной платформы. С переломом ноги и несколькими сломанными ребрами он был доставлен немцами с другими ранеными в больницу на станции Мосты. Гестаповец дважды допрашивал его в больнице, но без всякого результата. Зарубин рассказал, что вместе с мастером-немцем уехал в район ремонтно-восстановительных работ, работал там под его руководством и у него на глазах и вместе с ним же сел на платформу, чтобы возвращаться на станцию. Почему произошел взрыв, не знает, помнит только, что платформа полетела с насыпи и он потерял сознание. Мастер-немец, который лежал в той же больнице, но в другой палате, подтвердил его показания.

Неизвестно, как бы дальше сложилась судьба разведчика, ибо гестапо, конечно, должно было проверить не только рассказ Зарубина, но и то, как он попал на станцию Скрибовцы, действительно ли он работал до этого на каменоломне, и другие детали его легенды, но через два дня руководство госпиталя получило приказ подготовить раненых и оборудование для эвакуации. Зарубина и двух белорусов комендант госпиталя просто выставил за ворота, но раненого разведчика приютила в своем доме одинокая старушка, где он и встретил солдат Советской Армии.

Хайлер дал Эрлингеру всего неделю, чтобы провести следствие по делу и доложить о возможности довести акцию «Остайнзатц» до задуманного конца. Когда Эрлингер положил на стол Хайлеру документы расследования и свои предложения, над составлением которых он просидел почти всю ночь, группенфюрер небрежным движением руки отодвинул их от себя и сухо произнес:

- Поздно, штандартенфюрер! Только что русские армии начали широкое наступление против армий группы «Центр».

В тот момент, когда Хайлер сообщил Эрлингеру о наступлении советских войск под Минском, послышался гул бомбардировщиков.

На бескрайних полях Белоруссии, от берегов Западной Двины до Припяти, развернулась одна из крупнейших военных операций Советской Армии. Четыре советских фронта почти одновременно начали решительные сражения за освобождение белорусской земли от фашистских захватчиков.

Даже после таких сильнейших ударов, полученных на Курской дуге, в битвах за Днепр и Правобережную Украину, враг еще был очень силен. Белорусский участок Восточного фронта обороняли свыше 60 дивизий противника. Гитлеровское командование создало здесь мощную и глубоко эшелонированную оборону. Почти все крупные города были укрепленными районами, которые согласно приказу фюрера требовалось оборонять «любой ценой».

Линию обороны в Белоруссии немецко-фашистское командование назвало «Фатерланд» («Отечество»), подчеркнув тем самым, что, сражаясь здесь, солдаты вермахта якобы защищают свою родину.

Белорусская наступательная операция до сих пор поражает своим гигантским размахом. На второй день наступления оборона противника была прорвана во многих местах и в образовавшиеся бреши неудержимым потоком хлынули танковые и механизированные соединения. Темп наступления нарастал с каждым часом. Советские войска стремительно окружали и успешно громили крупные группировки врага.

Чтобы как-то уменьшить размеры надвигающейся катастрофы, гитлеровское командование перебросило в Белоруссию значительные силы не только с других участков советско-германского фронта, но и из многих стран порабощенной Европы.

Однако не было силы, способной остановить наступательный порыв советских воинов.

Выполняя директивы Верховного командования Советской Армии и ЦК КП(б) Белоруссии, сотни тысяч белорусских партизан и подпольщиков поднялись в эти дни на решительный бой с захватчиками. Все удары народных мстителей по врагу наносились в тесном взаимодействии с наступающими войсками.

В ходе знаменитой «рельсовой войны» белорусские партизаны нанесли мощный удар по коммуникациям противника. Кроме этого, партизаны умело захватывали и стойко удерживали до подхода передовых воинских частей выгодные рубежи, переправы, плацдармы на реках, оказывали самую активную помощь советским войскам в освобождении городов и сел, принимали решительные меры к спасению молодежи, женщин и детей от угона в фашистское рабство.

Со слезами радости на глазах встречал белорусский народ своих освободителей.

Когда в Лиду ворвались советские танки и над зданием горкома партии гордо взвился красный стяг, напротив маленького домика на окраине города остановились два трофейных легковых автомобиля. Это прибыл капитан Киселев со своими бойцами и начальником партизанской разведки. Но не было среди них только Миши Пролыгина: он погиб смертью героя. Забрав с собой содержимое тайника, Киселев на следующий день передал подполковнику Тулину и прибывшим с ним двум представителям Наркомата госбезопасности Белоруссии все три вещевых мешка с содержимым сейфа Эрлингера.

- Теперь можно и в Москву, - удовлетворенно проговорил Киселев, обращаясь к Тулину.

- Рановато, Николай Андреевич, - ответил подполковник. - Придется нам с тобой посетить Минск. Это все, - он показал на мешки, - теперь имущество белорусов. Им придется разыскивать и ликвидировать те «консервы», которые Эрлингер разбросал в этих краях. Может быть, среди этих документов есть что-либо такое, что даст нам выход и в другие края нашей страны: у Эрлингера, как тебе известно, был широкий размах! А нам надо помочь им разобрать весь этот материал.

В тот день над Лидой стоял яркий солнечный день и многочисленные жители города тепло и сердечно приветствовали солдат Советской Армии, продолжавших свой стремительный марш на запад.

До победы оставалось ровно десять месяцев.

СОДЕРЖАНИЕ

От авторов

Новое задание

Инженер Эттингер и его планы

Прыжок в неизвестность