- Как, разве это не тот поезд, который… - Фрайвальд обернулся к Херсману.

- Именно тот, Фрайвальд!

- Но ведь тогда эти солдаты погибнут? Я не могу допустить этого, это мои солдаты!

- Это не ваши солдаты, Фрайвальд! Это солдаты фюрера, и они останутся на поезде, как это бывает обычно, и выполнят свой последний долг перед рейхом!

- Я не могу выполнить ваше предложение!

- Это не предложение. Это приказ, и другого не будет!

- И тем не менее он мне не нравится!

- Тем хуже для вас, - Херсман приблизил свое лицо к лицу Фрайвальда. - И запомните: кто молчит, тот, как правило, доживает до собственной смерти!

Паровоз был уже прицеплен к составу. Дежурный по станции вручил машинисту жезл. Два охранника влезли на паровоз, и состав тронулся. С тормозной площадки что-то прокричал солдат, стоявший рядом с кондуктором. Габриш в ответ помахал ему рукой.

- Габриш, - Херсман повернулся к шарфюреру, - вы дали указание проверить всех местных рабочих и другой персонал на станции? Возможно, кто-то исчез и тем самым показал свою связь с партизанами?

- Конечно, господин майор! Проверка показала, что весь персонал на месте. Только еще вчера в Лиду к господину инженеру выехал Жимерский и с ним новый переводчик - Баранович. Они мне докладывали об отъезде.

КОНЕЦ ОПЕРАЦИИ «ОСТАЙНЗАТЦ»

Эрлингер, получив сообщение Габриша и дав ему указания, не удержался, чтобы не позвонить в Минск группенфюреру Хайлеру. Доложив, что операция «Остайнзатц» вступила в последнюю стадию, он попросил у Хайлера разрешения выехать в район проведения операции. Однако тот по-прежнему предложил Эрлингеру оставаться в Лиде и руководить оттуда как операцией на линии железной дороги, так и действиями подразделений СС, которые должны были, прочесывая местность от Немана в направлении железной дороги, прижать партизан к полотну и уничтожить весь отряд.

Связавшись по телефону с отделением гестапо, Эрлингер приказал передать по рации приказ гаупт-штурмфюреру Бенкману, который осуществлял общее руководство всеми подразделениями СС, выделенными для прочесывания местности, начать облаву. Теперь оставалось только ждать, когда мышеловка захлопнется.

Эрлингер пил утренний кофе в кабинете дома на Замковой, но не ощущал его вкуса. Он ждал звонка от Херсмана и, не дождавшись, приказал соединить его с Габришем. Ответил дежурный, которому он приказал найти Габриша, с тем чтобы тот позвонил в Лиду.

Габриш пытался отправить вместо себя на разговор с Лидой Херсмана, но тот, видимо не желая пускаться в объяснения с Эрлингером, поручил Габришу доложить обстановку. А обстановка была непонятная. Поезд с гражданским населением, как это ни было печально, прошел через район предполагаемой партизанской мины благополучно. Позвонив в казарму охраны моста, Херсман узнал, что поезд, целый и невредимый, проследовал в сторону Поречан. Может быть, партизаны просто избрали тот район только для перехода через железную дорогу и даже не заминировали ее?

Комендант военного эшелона надоедал вопросами, когда будет отправлен состав. И Гафриш предложил Херсману «выпустить и коменданта и эшелон со станции ко всем чертям». Однако штурмбанфюрер допускал, что партизаны минировали путь, но мина почему-либо не сработала. А что, если она сработает под эшелоном? Нет, надо было срочно высылать на линию минеров на дрезине, чтобы проверить состояние пути. Габриш связался с Эрлингером и поставил его в известность о положении на участке. Штандартенфюрер одобрил действия Херсмана, но обругал Габриша за то, что ему сразу не сообщили о том, что поезд прошел через опасный участок невредимым. Он тут же позвонил в Поречаны и узнал, что товарно-пассажирский поезд прошел через станцию в сторону Лиды.

- Ничего, я задержу его в Лиде и вечером верну обратно. Партизаны к тому времени будут прижаты к железной дороге. Я взорву этот поезд на нашей мине, а отвечать придется партизанам. - Эрлингер отдал приказ на станцию Лида задержать до вечера товарно-пассажирский поезд, загнав его в тупик и обеспечив охраной.

Дрезина с минерами, высланная Херсманом со станции, подобрала у будки Пролыгина раненого солдата из патруля и прибыла на место, где утром партизаны обстреляли патруль. Труп старшего патруля был стащен с рельсов и лежал внизу под насыпью. Партизаны забрали документы и оружие. Два минера начали обследовать путь и обнаружили заложенные партизанами мины. Старший минер доложил Габришу, выезжавшему на расследование происшествия, что «эти болваны, к счастью, не освоили как следует материальную часть немецких мин и поэтому взрыватели не сработали». Патрули, высланные Габришем в сторону леса по обе стороны насыпи, никаких следов партизан не обнаружили. Забрав мины, Габриш приказал минерам с двумя солдатами двигаться дальше до казармы охраны моста и проверить путь на этом участке, а сам возвратился на дрезине на станцию, где и доложил результаты расследования Херсману.

Имея перед собой ясную картину случившегося, Херсман сам связался с Эрлингером. Выслушав его доклад, штандартенфюрер приказал всей группе оставаться в Скрибовцах и ожидать его - он прибудет туда к вечеру. Херсман поинтересовался, можно ли выпускать со станции воинский эшелон.

- Прибыл еще один поезд с техникой и горючим, который также должен следовать в Лиду, - добавил штурмбанфюрер, - на станции скапливается слишком много поездов для дневного времени. Даже случайный налет авиации может нанести немалый вред.

Эрлингер разрешил открыть движение после того, как минеры проверят путь до казармы охраны моста. Окончив разговор с Херсманом, штандартенфюрер вышел во двор и сел в свой армейский вездеход. Он решил проехать в отделение гестапо в Лиде, чтобы оттуда самому по рации связаться с Бенкманом, окружавшим партизан, и дать ему указания в связи с изменением обстановки. Штандартенфюрер успокоился, хотя и ругал про себя партизанских минеров.

- Если бы эти бандиты получше изучили наши мины, у меня сегодня было бы значительно меньше хлопот.

…А в это же время товарно-пассажирский поезд, вышедший утром со станции Скрибовцы, спокойно прошел станцию Поречаны и вышел на последний участок пути к Лиде. Поудобнее усевшись у окна, машинист полез в карман за кисетом, но стоявший около него немецкий ефрейтор толкнул его в плечо и протянул сигарету. Уже прикуривая от его зажигалки, машинист каким-то боковым зрением увидел впереди на пути человека, размахивающего автоматом. До него было метров триста. Тут же он услышал треск выстрелов. Машинист схватился рукой за реверс и хотел тормозить, но немец крикнул:

- Форвертс, шнель, шнель! - и наставил на машиниста свой автомат.

Не успел машинист передвинуть реверс на один зубец, как стоявший на пути человек что-то