— Знаю, — спокойно ответил Томас. — Но у меня есть несколько условий. Одно из них — меня не устроит обычный барон. Мне нужен представитель по-настоящему древнего рода. И желательно такой, которого я смогу полностью контролировать, перед которым будут открыты все двери. А с моими деньгами так и вовсе… В общем, ты меня понимаешь.

Паскаль еще больше нахмурился.

— Даже если эти твои двери откроются, сам ты не сможешь в них войти. Ты для них навсегда останешься сыном лавочника. Пусть и неприлично богатым…

— А мне лично туда и не надо, — хмыкнул Томас. — А вот мои внуки и правнуки уже станут частью того мира. Они станут неприкасаемыми. Понимаешь? Они станут им ровней. Именно для этого мне нужен тот, в жилах которого течет кровь одного из самых древних родов Мэйнленда!

— М-да, — покачал головой Паскаль. — Нелегко тебе придется. Кто из высших аристократов захочет отдать своего отпрыска за дочь такого, как ты? Тем более, насколько мне известно, там у них уже все договорено между собой чуть ли еще не до рождения детей.

— А кто тебе сказал, что я буду договариваться с ними? — хитро прищурился Томас Гилберт.

— А с кем ты собрался договариваться? — удивился Паскаль Легран. При этом у него неожиданно засосало под ложечкой. Верный знак, что его пытаются втянуть в какую-то авантюру.

— С тобой, друг мой, — широко по-змеиному улыбнулся Гилберт. — Я хочу породниться именно с тобой.

— Ты с ума сошел?! — озадаченно воскликнул Паскаль. — Причем здесь мои дети…

Он хотел было продолжать возражать, но моментально осекся… И на его скулах вмиг заиграли желваки…

— О, друг мой! — вздохнул Гилберт. — Похоже, я разбередил твою старую рану… Прости меня… Но я сперва должен был поговорить именно с тобой. Понимаешь? Твой внук…

— Он не мой внук! — сквозь зубы прошипел Легран. — Этот выродок де Грамонов убил мою милую Анну…

— Паскаль, но ведь он был всего лишь новорожденным ребенком… — попытался урезонить друга Томас Гилберт. — Такое иногда случается. Женщины отдают свои жизни ради того, чтобы их дети продолжали дышать…

Паскаль вскочил с кресла. Сжав кулаки до белых костяшек, он навис над главой дома Гилбертов и прорычал:

— Он уже давно не дитя! Этот заговорщик Фердинанд де Грамон успел воспитать из своего ублюдка настоящего распущенного урода. Об одном жалею… Что его не обезглавили вместе с его папашей предателем и его братцами.

— Я тебя понимаю, — спокойно произнес Гилберт. — И разделяю твое горе. Я помню Анну. И скорблю вместе с тобой. Мы ведь когда-то даже хотели породниться. Мой Томас-младший был влюблен в Анну… Но, увы, Тень не щадит никого…

Паскаль вздрогнул. Пелена ярости постепенно схлынула. Он громко выдохнул, успокаиваясь, и сделал шаг назад. Конечно, он помнил сына и наследника Гилберта. Анна тоже любила его. Но парень решил сам отправиться в теневой патруль, где и сгинул… Если бы не эта нелепая смерть, Анна была бы жива, и сейчас они с Томасом нянчили бы общих внуков. Вспомнив о выродке, убившем своим рождением его любимую дочь, Паскаль закрыл глаза.

— Ты не обязан был говорить со мной об этом человеке, — произнес он холодным тоном, чеканя каждое слово. — Бастард де Грамона не имеет и никогда не имел никакого отношения к семье Легранов. Для меня он навсегда останется убийцей моей Анны. И пусть в его жилах течет и ее кровь — он не имеет права называться Леграном. И если тебя интересует мой совет… Женив его на Бетти, ты испортишь жизнь своей девочке. Ничего путного из этого ублюдка не получится.

— Я знаю, — кивнул Томас Гилберт. — Меня интересует только его родословная. Пусть подарят мне с Бетти несколько внуков, из которых я воспитаю настоящих аристократов. И тогда я избавлюсь от этого Макса Ренара.

После этих слов на лице Паскаля Леграна не дрогнул ни один мускул.

— Кстати, Бетти по моему повелению уже отбыла в Абвиль, чтобы присмотреться к потенциальному жениху, — сообщил Гилберт. — Она там успела подружиться с одной занимательной особой, ухажер которой чуть было не убил Макса на дуэли.

Паскаль нахмурился и удивленно взглянул на Томаса. Тот в свою очередь, все это время следивший за мимикой друга, озадаченно хмыкнул. Леграну показалось, что его собеседник выглядел обескураженным его реакцией.

— Значит, ты не знал, что твой вну… кхм, что парень чуть было не погиб? — переспросил Гилберт.

— Откуда? — фыркнул Паскаль. — Мне до него нет вообще никакого дела. Пусть хоть в канаве издохнет.

— Но Бертрана ты все-таки с ним отпустил, — хмыкнул Томас.

— Это была последняя воля Анны, не моя… — скривился Легран. Бедняга Бертран, с которым он, считай, вырос, и который был для него, скорее, другом, чем слугой, терпел невероятные унижения от этого выродка. Он знал об этом наверняка. Ему об этом не единожды докладывали, когда этот Макс еще жил в старой столице. За что Паскаль еще больше ненавидел этого ублюдка. Увы, как бы Паскалю ни было жаль старого друга, но воля умирающей дочери — закон.

— Значит, решено? — переспросил Томас Гилберт, вставая с кресла. — Ты не возражаешь?

— Повторюсь, — приподняв голову, ответил Паскаль Легран. — Максимилиан Ренар — чужой для меня и для моей семьи человек.

Глава 17

Тело Поля Лепети била крупная дрожь. На его мертвенно-бледном лице застыла маска смятения и паники. Весь этот аристократический лоск и уверенность слетели с него в одно мгновение. Мокрые волосы, облепившие его лоб, дрожащая челюсть и клацающие зубы, разбитый нос и опухшие губы — хозяин букмекерской конторы сломался довольно быстро. А ведь я еще даже толком и не начал.

— Итак, я весь внимание, — разведя руки в стороны, произнес я и сделал вид, что приготовился внимательно слушать.

Поль от звука моего голоса вздрогнул еще сильнее и непонимающе, с мольбой во взгляде уставился на меня.

Я перевел озадаченный взгляд на Жука, который снова вжался в свой угол.

— Господин Лепети, — обратился я к Полю. — Почему вы молчите? Вот же он я. Перед вами. Насколько я понимаю, вы ведь именно этого добивались, когда приказали ограбить и избить моего верного слугу? Вы хотели таким странным способом передать мне какое-то сообщение? Что ж, послание достигло адресата — и вот я здесь. Внимательно вас слушаю.

Лицо Поля побледнело еще больше. Кажется, он собрался снова отключиться. Перегнувшись через стол, я похлопал его по щекам и произнес:

— Господин Лепети, у меня очень мало времени. Возьмите себя…к-хм…