— Подождите! — повторила Содия — Ольгард…Эдвин, скажите, и все-таки…почему вы не стали убивать этих зверей? Искренне, правду! Я помню — вы сказали, что не хотите никого убивать. И мне послышалось тут «НО». Есть тут «НО»?

Молчу. А что я скажу? Вернее — что могу сказать? Если искренне.

— Ну что молчите? Значит, «НО» тут есть. Какое — «НО»? Звери ничего не совершили, вам не угрожали. Потому вы их не убиваете. А если бы совершили? Ну, например — кабан безумен и убил…ребенка. Или женщину. Убили бы его?

— Простите, но глупый вопрос! — не выдерживаю я — Какого ответа вы ждете? «Нет, я все равно не убью живое существо, даже если он совершил такое злодеяние!» — так, что ли? Ясное дело — убью. Нападет на меня — тоже убью. И есть захочу — убью. Но вот так — в клетке, мучительной смертью — это только наши преподаватели могут устроить! Я такого не сделаю!

— Ага! — Содия торжествующе смотрит на Диссамбля — А я вам говорила! Я была против этого эксперимента! И хорошо, что студент отказался это совершить! У нас в руках…хмм…у нас в Академии — черный маг. Юноша, который жизни не видел! Белый лист бумаги, на котором можно написать все, что угодно. И что вы пишете? К чему приучаете? К убийству? Да вы на него посмотрите — чистый, юный, домашний мальчик, который и ребенка не обидит! Который даже своего обидчика не убил! Который любит весь мир! И что вы из него лепите?! Убийцу?!

— Вы перехлестываете — вяло бросил профессор, глядя в окно — Ему же не человека подставили убивать. Хряка и так хотели заколоть на мясо — а у нас он бы послужил науке. Обезьянку хотели удавить — она весь дом загадила. Хозяин свечку поставил в храме, когда ее отдал. Радовался. Так что…причем тут убийство? Кстати, Ольгард, а человека могли бы убить? Ну…если он виновен?

— Запрещаю! — тут же вскинулся ректор — Запрещаю проводить опыты на людях! Диссамбль, вы переходите все границы! Чтобы потом пошли слухи, что у нас казнят преступников?!

— О нас и так уже идут слухи — скривился Диссамбль — И кстати сказать, слухи эти касаются как раз Ольгарда! Вы знаете, что вся Академия считает его убийцей…сами знаете кого?

— Чушь! — фыркнула Содия — Вы на него посмотрите! Разве он мог бы справиться с этим здоровилой? Да тот чуть не на голову выше Ольгарда! Студенты умеют придумывать истории. Кстати, сыщик, что у нас был — уехал ни с чем, вы это знаете. Почему он не прихватил Ольгарда, если мальчик убил этого наглеца? Да, а что вы смотрите? Покойного…я даже имя его называть не хочу — ненавидела вся Академия, за исключением близких друзей этого типа. Он даже мне умудрялся сделать непристойные предложения! Я молчала, потому что не хотела иметь неприятностей с его родителями. А вот надо было написать докладную! Бедный мальчик…навесили на него грязные слухи, и теперь…

— А что теперь?! — внезапно резко выкрикнул ректор, покраснев и вытаращив глаза — Теперь он ходит в героях! Начальник службы безопасности доложил мне, что этот «домашний мальчик» теперь ходит в героях у всей Академии — за исключением небольшой группы бывших друзей покойного! Ну как же — убил, и ушел от справедливой кары! Вот так, дорогая коллега!

— Я настоятельно попрошу не марать мое честное имя — мрачно-веско сказал я — Если считаете, что я виноват в смерти этого парня — арестуйте, судите. А не за что судить — так и не марайте меня беспочвенными подозрениями! В конце концов, я потомок древнего дворянского рода, пусть и остался в нем только один. Мои предки служили императорам две тысячи лет!

— Видите? — ядовито спросил ректор — Этот мальчуган не так прост, как вам кажется! Ишь, как зубки-то показывает! Что же с вами делать, юноша? Сами-то что думаете? Что мне делать?

— Ничего не делать — дергаю правым плечом — Сообщите, что в некий эксперимент закончился тем, что подопытные животные вырвались из клетки. И что никто в этом не виноват — иначе будут обвинять Академию в том, что она не соблюдает правила безопасности. И я не буду рассказывать, что весь цвет академической науки был обосран обезьяной и затоптан свиньей.

Молчание. Голос ректора:

— Иди к себе, отдыхай. Потом поговорим еще…если понадобится.

Ну что же…вышел, плотно притворил за собой дверь. Пусть пообсуждают. Только результат будет один — замнут, да и все. Ничего они мне не сделают.

* * *

— И что скажете?

— Ну что сказать…парнишка-то прав. Если эта история вылезет наружу…дурно мы тут смотримся. Я дал ему снадобье усиления, рискуя его способностями, а может и самой жизнью — инквизиторы настояли. Кстати, не без вашего участия! (смотрит на ректора) Если бы не вы, я бы послал их подальше!

— Инквизиторы всем нам могут устроить неприятности — поморщился ректор — будут лезть, совать нос куда не нужно. Вам это надо? Мне — нет! Еще неизвестно, как они пронюхали, что у нас появился черный маг. Кто-то докладывает им, это точно. Интересно, кто этот мерзавец?

— Да кто угодно, начиная со студентов, и заканчивая преподавателями — фыркнула женщина — И да, я согласна с уважаемым профессором: это дело надо похоронить.

— Я бы с удовольствием отчислил этого…хмм…студента Ольгарда — мечтательно вздохнул ректор — Только ведь нельзя. Закон, есть закон. Он должен учиться, иначе…

— Иначе вам не поздоровится? — понимающе ухмыльнулся Диссамбль — Кто за него просил? Кто его сюда пристраивал?

Ректор молча показал пальцем вверх, и все, кто был в комнате тоже посмотрели в потолок. И промолчали, хотя все трое отчетливо увидели на потолочной панели здоровенного паука с крестом на спине. Ясно было, что устраивал в Академию этого парня вовсе даже не паук-крестовик.

* * *

— Эй ты! Да, ты! Тебе говорю, отродье!

О господи…мне только этого не хватало! Я ждал их гораздо раньше, сразу после смерти предводителя. Но эти придурки почему-то тормозили. Я так и не понял — почему. Ждал, что наедут на меня в первый же день после того, как. Но прошло довольно-таки много времени, и вот… Видимо, им надо было вначале убедить себя, что ЭТО сделал я, потом убедить друг друга, что наезд на меня будет безопасен для этой шайки, и затем уже поймать меня в коридоре возле двери, ведущей в мою комнату. Кстати, это те самые уроды, что насиловали Вергу вместе со своим главарем. Так что…виновны! Я и сам-то слегка подзабыл про них, просто руки еще не дошли, а вот теперь… Не знаю, кто участвовал в изнасиловании, вернее — не знал. Теперь знаю. Вот они, все трое собрались!

— От отродья и слышу — говорю холодно, с глумливой усмешкой — Чего тебе, деревенщина?

Замахивается, занося здоровенный кулак, но его останавливает другой парень — полная противоположность первого, кряжистого, похожего на борца-вольника. Этот — худой, длинный, с вытянутым, и будто вечно плаксивым лицом:

— Не надо! Все смотрят! Выгонят ведь из Академии, или штраф заставят платить! Все бои — только на Арене, по правилам!

Кулак опускается, пальцы разжимаются. Кряжистый тяжело дышит, и лицо его искривлено гримасой ненависти.