работников физического труда.

Действительно, это та самая глобализация, о которой так много говорят, – как и о том, что международные корпорации будут захватывать всё новые рынки, а границы будут падать. И в итоге миром будет управлять структурированная группа суперолигархов или суперэлиты, которая с помощью информационных технологий и остальных возможных инструментов будет дурить голову подавляющему большинству людей, развлекать их…

Может быть, дурить голову уже не будет никакой необходимости, потому что это будет другое пространство. Заигрывание с массами с помощью «хлеба и зрелищ» – это уже элемент демократии. А демократии не будет никакой. Нет необходимости вставать на корточки и сюсюкать с низшими: с ними разговор будет очень жёсткий. Это будет тот формат и те условия, на фоне которых появится будущий гегемон.

И гегемон появится в качестве бунтаря?

В качестве жёсткой оппозиции, в качестве лидера тех масс, которые будут выброшены за скобки, за колючую проволоку, из правил игры, из субъектности, из истории, из смыслов, как угодно. И гегемон должен стать лидером этого, и на вопрос «В каких условиях проявится гегемон?» мы отвечаем: это будет условие глобального общества новой тирании, нового рабовладения, где гегемон является не лидером в создании условий существования, а лидером в сопротивлении нечеловеческим условиям нового будущего порядка. Это ответ на первый вопрос.

Второй вопрос: какие цели будет преследовать этот будущий гегемон? Естественно, это цели, которые связаны с историей, с интерпретацией истории, и эта интерпретация может быть только эсхатологической и религиозной. Это цель не потребления, не присвоения продукта, и это даже цель не распределения по так называемой «справедливости» этого продукта. Эта цель – ограничение тирании, которая, по мере успешности этого ограничения, ведёт (мы касались этого в предыдущих беседах) к эсхатологическому завершению времени, к вмешательству Бога в исторический процесс. Потому что Бог вмешивается только в тот исторический процесс, в котором хотя бы малая часть человечества проявила себя адекватно Его замыслу.

То есть Вы считаете, что будущий гегемон – это прежде всего религиозный…

Метафизически мотивирован, но при этом антижреческий, потому что жречество является центром, сердцевиной и нервом того традиционалистского олигархического порядка, который будет глобальным. Тот, который будет наверху, будет иметь своим стержнем, своим полюсом именно жречество. Почему? Мы этого касались в предыдущих беседах: потому что у них тоже религиозная цель, они будут встречать Антихриста, это всё – «комитет по встрече Антихриста».

Это сегодняшнее жречество?

И сегодняшнее, и завтрашнее. Причём об этом говорится и в исламских, и в христианских источниках. Говорится о том, что, когда выйдет «зверь из бездны», то перед ним встанут на колени и покорятся и цари, и епископы, – все они его будут приветствовать. Это происходит сегодня на наших глазах. А это будет ещё в неизмеримо большей мере. Поэтому, собственно, у них тоже религиозная цель.

Кстати, Жак Аттали[45], банкир, который ещё баловался и философскими экскурсами, написал очень давно книгу «Горизонты двухтысячного»[46]. Там, правда, он делает выкладки, которые сегодня не вполне состоялись, но вектор тот, о котором мы говорим. Он указывает, что то, что он описывает – это ужасная, безрадостная картина, внушающая крайний пессимизм, но каков же смысл, какова цель, в чём нерв той негативной картины, которую он предрекает как будущее человечества? И дальше он пишет (банкир, вполне прагматический человек), что цель и смысл того, что он описывает, – религиозный. Иными словами, он указывает на то, что новая эпоха, приходящая на смену этому либеральному прагматизму, будет носить открыто религиозный характер. Но не тот религиозный характер, который бы устроил большую часть населения Земли.

То есть это будет, в определённом смысле, реформация? Как когда-то Лютер прибил свои тезисы на двери соборов, заявив о том, что Католическая церковь себя исчерпала, – то есть будет религиозная реформация?

Приход, скажем, олигархов на сакральной платформе. Это будет консервативная революция, которая восстанавливает традиционализм в его наиболее жёсткой форме – как имманентную духовность, принадлежащую избранным. Я бы так это сформулировал. Это имманентная духовность «здесь и теперь», которая принадлежит избранным в ущерб всему остальному человечеству, и в финальной манифестации которой является именно Антихрист. Это, скажем так, «имманентный антигуманизм». Он всегда был присущ жрецам во все времена. Если мы вспомним психоощущения и самосознание фараонов, кесарей, царей Вавилона, Ниневии и так далее, то мы увидим, что это был, конечно, имманентный антигуманизм.

Они воспринимали себя (и справедливо) как манифестацию Бытия, с большой буквы, здесь и теперь. Ведь, согласно Корану, фараон Египта говорил своему народу, что он – верховный господь, кроме него никого нет[47]. Он ставил себя на место бога, при этом он не подразумевал, конечно, что он является богом вместо Озириса, к примеру, или вместо Анубиса. Нет, он является воплощением этого, он является его представителем, является тем, что для вас есть эксклюзивно: «Пожалуйста, не думайте, что вы можете от меня пойти за правдой к Озирису. Я – Озирис. Кроме меня, в качестве Озириса для вас нет никого». То же самое касалось и кесаря, и так далее. Вот эта форма возвращается, но форма правления, которая будет осложнена холодным термоядом, неограниченным избытком энергии, неограниченными возможностями в электронно-цифровой сфере, неограниченной способностью создать любой артефакт через программирование и через контроль материи на наноуровне, и так далее.

И ещё, видимо, значительное увеличение продолжительности жизни у элиты?

Ну это всё равно имеет определённые границы, через которые нельзя перешагнуть, но, может быть, некоторое увеличение будет достигнуто. Но вопрос в другом: какова работа и на что будет опираться гегемон, который этому будет противостоять? Сущность гегемона, которая будет этому противостоять, может быть определена так: это будет коллективный герой. Подобно тому как во времена Античности или даже в более архаичные времена, до античности, герои, как Ахилл или Одиссей, противостояли Року. Они противостояли в своём индивидуальном качестве бесконечной мощи Времени, которое стирает, поднимает и стирает. Рок как абсолютно неуязвимая сила, которая убивает даже олимпийских богов. Предполагается, что вызов этому бросать бесполезно. Это было до того, как герой получил доступ к монотеистическому Откровению, которое довело до него, что победа возможна, что Рок на самом деле одолим и более того: весь смысл экзистенции в возможности одолеть Рок. Но, естественно, что этот «оптимизм» – не решаемая так просто