я почувствовал себя хуже. Добытая из недр носового шкафчика аптечка явила мне градусник, который показал, что у меня температура под сорок. Похоже меня где-то продуло, и сейчас все это обострилось. Хотя и так было понятно где. В поезде нещадно дуло из окна, и хотя я старался держать его закрытым, но все равно оставалась щель, и даже подушка прислоненная туда, не давала полной защиты. И теперь приходилось что-то делать, чтобы привести себя в норму. Достав из аптечки аспирин, я принял таблетку, и залег на расстеленное одеяло. Дальнейшее я помню довольно смутно.

Я валялся в бреду, иногда приходил в себя, принимал таблетки, что-то ел, и вновь проваливался в беспамятство. Ни о какой Одессе, я даже не вспоминал, но судя по всему, корабль и не думал заходить в этот порт, а двигался вперед без остановок оставляя за собой десятки, а может и сотни миль пути. Лишь однажды, придя ненадолго в себя, я выглянул в иллюминатор, и увидел за ним бесконечный песчаный берег тянущийся на многие километры. Но если эта картинка и отложилась в памяти, то так ею и осталась. Где именно я находился на тот момент мне было абсолютно все равно. Я просто толком не осознавал даже себя, помня лишь о том, что нужно выпить таблетку, и то, только потому что специально отставил открытой аптечку рядом со своим ложем, чтобы при пробуждении она бросалась мне на глаза.

В какой-то момент, я пришел в себя от того, что меня бросало по всему салону из-за того, что за бортом похоже бушевал не слабый шторм, если уж такое огромное судно как танкер кидало словно бумажный кораблик. Еще не очень соображая, схватившись за какой-то поручень, я потянулся вверх, чтобы выглянуть в иллюминатор, и в тот же момент, поручень, оказавшийся рычагом, вдруг сдвинулся с места, раздался сильный хлопок, после которого катер, в котором я находился вдруг резко переместился влево, а затем вдруг полетел вниз. Удар о воду был столь силен, что я не удержавшись стукнулся о переборку головой и потерял сознание. Что происходило вслед за этим я не помню.

Пришел я в себя из-за того, что в катере было нечем дышать из-за сильной жары. Кое-как приподнявшись со своего места, и встав на ноги выглянул в иллюминатор. От борта шлюпки и до самого горизонта была видна только вода. При этом не где-то далеко внизу, как это виделось в первые дни, когда катер был подвешен на борту судна, а буквально в одном-двух метрах ниже иллюминатора. От увиденного я даже вздрогнул и отшатнулся в сторону, не понимая, как это могло произойти. Но все же переборов себя потянулся к запорам иллюминатора и открутив винт распахнул его. В салон шлюпа ворвался свежий морской ветерок с запахами моря. Тут же освежая закрытый и нагревшийся салон катера и приводя меня в чувство.

Чувствовал я себя, в сравнении с тем, что было совсем недавно, вполне прилично. Голова хоть и была мутной от недавней жары и спертого воздуха, но практически не болела, жара я не чувствовал, на всякий случай поставленный подмышку градусник, показал вполне нормальную температуру. На всякий случай выпил еще одну, судя по распотрошенному блистеру, последнюю таблетку аспирина, запил водой и почувствовал зверский голод.

В салоне был форменный бардак, и ощутимо тянуло спиртом, точнее разлившейся водкой. Те коробки что находились в креслах там и оставались, притянутые ремнями, и похоже не пострадали, а те что стояли в проходе сейчас были раскиданы по салону и находился везде где только можно. Как при этом они не задавили меня лежащего в передней части салона, мне было непонятно. Решив, что с ними можно разобраться и несколько позже, отыскав среди этого бардака свою сумку и вытащил из нее погрызенную полузасохшую буханку хлеба, купленную еще в Ростове и оставшуюся банку тушенки, вскрыв которую тут же слопал ее целиком давясь от жадности, и вылизывая буквально весь жир со стенок, вприкуску с хлебом и запивая теплой немного противной водой. После чего почувствовав себя немного лучше, присел возле иллюминатора и закурил, глядя на бесконечные воды океана, простиравшиеся до самого горизонта.

Постепенно в памяти соткалось воспоминание о шторме, бросавшем наше судно как бумажный кораблик, и каком-то стуке донесшимся до меня снаружи, на который я тогда не обратил внимания, но сейчас вдруг отчетливо вспомнил о нем. А затем раздавшимся сильном хлопке, и коротком полете куда-то в пропасть. Больше ничего на память не приходило, разве что длинная песчаная прибрежная полоса, увиденная мною из иллюминатора, напоминающая среднеазиатскую пустыню, что видел из окна вагона, когда я ехал в Соль-Илецк из-под Ташкента. Но эта пустыня, вроде бы была замечена мною, много раньше произошедшего шторма.

Поднявшись со своего места, я осторожно обходя наваленные в проходе коробки дошел до кормы катера, и взявшись за ручку которая запирала и герметизировала дверь изнутри повернул ее открывая выход из салона. Сразу за нею, находилась крохотная, не шире половины метра площадка, огороженная трубчатыми поручнями. Выйдя на нее, схватился за поручень и огляделся вокруг. Кроме бесконечного океана вокруг меня, до самого горизонта, ничего не было видно. Похоже мне в очередной раз «повезло». Из-за приключившейся болезни я получается пропустил Одессу, а потом танкер увез меня неизвестно куда, вдобавок ко всему сбросив в море во время шторма. Хотя вполне возможно в этом есть и моя заслуга, когда я, еще находясь в бреду дернул за рычаг эвакуатора, отстреливая пиропатроны крепления катера.

Рассуждая об этом, вдруг заметил натянутую веревку, уходящую куда-то в глубину воды, закреплённую с помощью карабина в скобе возле ограждения площадки. Подумав о том, что возможно это какое-то оборудование, еще недавно находившееся здесь, а сейчас выброшенное за борт, я потянул веревку на себя и вдруг с удивлением и ужасом обнаружил что она заканчивается на поясе у останков какого-то тела, находящегося в воде. От неожиданности выпустил веревку из рук и тело тут же унеслось куда-то в сторону от катера. Похоже это был один из членов экипажа судна, и именно он, и барабанил в переборку, пытаясь достучаться до меня и попасть внутрь катера. А после его просто выбросило за борт где он и захлебнулся, а затем был съеден морскими обитателями. Подумав об этом, и видя, что ничем уже помочь ему не смогу, отстегнул карабин от скобы и бросил в воду, избавляясь от такой приманки.

Уже собираясь вернуться в салон, заметил еще одну деталь.