– И хотя таинственный процесс рождения идей до сих пор не поддается научному объяснению, – сказал Моррисон, – мы тут, в компании, стремимся лучше разбираться в условиях, способствующих их появлению.

Джим Моррисон превратился в Акиру Куросаву.

– Для этого, – произнес воскрешенный Куросава почему-то с британским акцентом, – мы просим авторов идей ответить на 65 вопросов. Получи удовольствие и нашу благодарность!

Куросава исчез, и на экране снова возникла Джорджия О’Кифф. За ее спиной простиралась пустыня Нью-Мексико в сумерках.

– В какое время дня у тебя появилась идея?

– В восемь пятнадцать, – ответил экрану Уэс.

О’Кифф стала Джоном Колтрейном[18].

– Спасибо! – сказал он. – Где ты был в это время? Пожалуйста, постарайся ответить как можно точнее. Если это возможно, укажи место на карте.

– В “Едвилле”. – И Уэс поставил точку на столовой. – Это крутое название способствовало моему вдохновению.

Колтрейн опять стал Куросавой.

– Спасибо, – сказал он. – Можешь описать твое состояние в этот момент? Например, “расслабленный”, “в стрессе”, “испытывал давление”, “не испытывал давления”, “счастливый”, “грустный”. Неправильного ответа нет.

– Я был сыт.

Снова Джорджия О’Кифф:

– “Удовлетворенный”. Спасибо.

Опять Джим Моррисон.

– И на мне был килт, – добавил Уэс.

– Спасибо.

Моррисон превратился в Колтрейна.

– Мне показалось, ты сказал, что на тебе был кит?

– Нет, на мне был килт.

– Окей. На тебе был килт. Правильно?

– Да. Очень узкий.

– Узкий килт, – повторил Колтрейн и превратился в мутноватый силуэт.

Дилейни подумала, что это, вероятно, Томас Эдисон.

– Что вдохновляло и/или мотивировало тебя, когда ты придумал “Бананоскам”? – спросил Томас Эдисон.

– Мне хотелось положить конец бананам.

– Спасибо. Было ли это желание результатом определенного креативного процесса, этапом жизненного пути или следствием образа мысли? Например… – Эдисон стал перечислять понятия, дублировавшиеся словами на экране: упорство, теория неудачи как успеха, теория откровений в сиесту, теория менеджмента викингов, теория следования за светом, теория внутреннего молчания, обобщение, разделение, командный дух на основе страха, ужас на основе любви, работа стоя, работа на дому, обучение во сне, лаймы, другое.

– Преимущественно лаймы, – сказал Уэс.

– Преимущественно лаймы, – повторил Эдисон. – Спасибо.

Дилейни не могла этого вынести. Она встала, чтобы уйти.

Уэс поставил опрос на паузу и покопался в куче бумаг, которую принес с собой в постель.

– Новое письмо от твоей профессорши, – сказал он и протянул Дилейни очередной голубой конверт Агарвал. Дилейни взяла его и ушла в свою комнату.

Дорогая Дилейни!

Не жду, что ты ответишь на мои письма. Но надеюсь, что ты их хотя бы читаешь, пусть только ради того, чтобы посмеяться над старухой.

Я тут недавно придумала аналогию, которой хотела бы с тобой поделиться: “Вместе” предлагает миру плод с ядовитого древа.

Старые монополии индустриальной эпохи загрязняли реки, озера и подземные источники, потому что правительства слишком боялись ограничивать их, а у них было много денег. Десятки тысяч людей умерли. “Вместе” мало чем от них отличается. Денег слишком много, а законов слишком мало. Вот уж действительно, двигайся быстро, ломай все подряд[19]. Они уже сломали три поколения. Ваше пришло в мои классы со всеми симптомами зависимости. Никто не спит. Половина моих студентов засыпают на занятиях, потому что каждую ночь они сидят в телефонах или наушниках, пока не отключаются. Ты это прекрасно знаешь. Я думаю, ты сейчас испытываешь огромное давление. Я сужу по своим ученикам – давление возросло. Не оттого что нагрузка изменилась, это не так. Они проходят нормальный университетский курс, который, конечно, всегда был достаточно трудоемким, только сейчас к нему добавились сотни сообщений, которые нужно прочитать, написать, послать, обдумать.

Они принимают лекарства, чтобы не спать. Потом напиваются и обдалбываются, чтобы заснуть. И чем дальше, тем будет только хуже, гораздо хуже. Человек просто не способен это вынести. Одна студентка сказала мне на днях, что написала за сутки двенадцать тысяч шесть сообщений. Это однозначно форма безумия, мономании. Но это считается необходимым для участия в жизни общества.

Я знаю, что твои работодатели делают все возможное, чтобы не дать победить здравому смыслу, и скрывают неприятные для них медицинские исследования, но постоянное увеличение числа самоубийств в последние двадцать лет абсолютно очевидно результат двух взаимосвязанных факторов цифровой эпохи – пагубного влияния на здоровье маниакальной (и преимущественно бессмысленной) умственной активности и отсутствия реальных целей. Никто не отдыхает, и никто не занимается ничем полезным. Вместо этого происходит постоянный обмен ерундой, смайликами, Попаями и прочим, что не дает людям по-настоящему размышлять и убивает все надежды на новые идеи.

Говорю еще раз: пожалуйста, уходи!

Агарвал.

В дверь просунулась голова Уэса:

– Они спрашивают про мою обувь, какая на мне была обувь. А еще сколько я занимался физкультурой в тот и в предыдущий день.

– Ты ответил “никакая” и “нисколько”?

– Я сказал, что сплю десять часов в день.

– Ты действительно спишь десять часов в день.

– Завернувшись в саван и устроившись у огня.

– Эффектно. Молодец.

– А работаю только в помещениях без дверей.

Дилейни представила себе армию рабочих, выносящих все двери в компании.

– Прогуляемся? – спросил Уэс.

Ураган изгрыз себе лапы до крови, Уэс не мог говорить об этом. Каждый день он заливал раны антисептиком и время от времени подмешивал антибиотики в еду Урагана, но пес словно обезумел. Главной радостью в его жизни была беготня по пляжу, но теперь он мог только сидеть, как инвалид, в детской коляске, которую купил для него Уэс. Они направились к берегу. День был ветреным, волны высокими, но лишь один серфер подчинился требованиям и получил разрешение на выход в море. Одинокая фигура виднелась вдали, напоминая черную кошку на стальной крыше океана.

– Ты же понимаешь, теперь они будут заставлять всех спать по десять часов, – сказала Дилейни.

– Думаешь?

– У них же нет идей.

– Я тоже заметил, что у них проблема с идеями, – согласился Уэс.

– Именно поэтому они их и покупают. Это давно известно.

– Да, но сейчас происходит нечто странное. Они покупают компании и людей, которые приходят к ним с идеями. Но как только эти люди попадают в компанию, у них как будто атрофируются мозги. Это что? Чувство самоудовлетворенности? Эффект откормленного тельца?

– Это страх.

– Может быть, но не только. Это непроизвольная реакция на ледяную атмосферу в компании. Знаешь, примерно так же скукоживаются яички в холодной воде.

– Уже слишком поздно добавить это в ответы на твой опрос? Теория яичек произведет фурор.

– Слушай, я серьезно. Мне кажется, у Мэй что-то застопорилось. Подумай, сколько уже лет у нее нет ни одной идеи. В целом компания просто обновляет существующие устройства и надеется, что люди не заметят